«– Розали, никто не должен знать о моей болезни. Ты понимаешь? Ты единственная, кто знает. Это наш маленький секрет». – Его слова отдаются шепотом в моей голове.
– Я не хочу умирать.
«– Ты не умрешь, если сохранишь это только между нами».
Поток информации в моей голове слишком насыщен. Воспоминания... Слова... Голоса – всего этого слишком много.
«– Всего-то три года? Что может произойти? Ничего, вот что. Преодолей себя, иначе люди будут страдать. Тебе нужно смириться с этим и просто, нахрен, жить своей жизнью, маленькая девочка».
Раскалываясь пополам, все это истощало мою душу.
«Наш секрет».
Разорвана...
На части...
В считанные секунды...
Я потерла глаза, в надежде, что чем сильнее стану прижимать кулаки к векам, тем быстрее прекратятся ужасные видения в моей голове. Твою мать, это вовсе не то, что мне нужно сегодня ночью. Прошло шесть месяцев с момента, когда были последние приступы. Шесть месяцев свободы от кошмаров. Мерзопакостное ощущение, скрутившее мой желудок, мое сердце готово вырваться из груди, и совсем не похоже, что я смогу выиграть в этой борьбе, независимо от того, насколько участится мой пульс. От воспоминаний в моем горле пересохло, словно там образовалась пустыня. Это нарушило весь покой, который я пыталась создать в своей взрослой жизни. Надежда на маленький мирок, доступный только маленьким девочкам, которые с готовностью принимали голоса, как взрослые.
Я была маленькой девочкой, из которой воспоминания, словно яд, выходили сквозь поры, ночь за ночью. Сегодня от воспоминаний моя кожа была покрыта испариной, а одежда промокла насквозь. Единственное физическое движение, с которым я была в силах справиться, – это раскачивание взад-вперед. Я подтянула колени к груди, обернула руки вокруг ног и осознала тот факт, что именно действия одного монстра за один час, за один день, которые произошли одиннадцать лет назад, полностью разрушили жизнь, на которую я имела право.
Я заставила себя подняться и начала ходить по комнате. И поняла, если смогу найти место в этом мире, возможно, это поможет изменить мою реакцию на происходящее. Я не могла определить, почему мое тело предало меня, почему разум так жестко издевался надо мной, несмотря на крайнюю усталость. Я больше не хотела быть той маленькой сломленной девочкой. Я не хотела быть рабой ноющей боли, которая наносила намного больше шрамов душе, чем уже было изувечено мое тело физически. Я просто хотела вернуться к жизни именно на том этапе, когда еще не сковала свое сердце железными замками и стальными цепями. Я хотела вырвать из души весь мусор, всю ненависть и злобу, которую так глубоко похоронила в себе. Всю грязь, которая зародилась во мне от детской травмы, которая шла рядом со мной рука об руку; я была запятнана подлым ублюдком, который захотел похитить мою невинность и удерживать ее у себя как залог всю мою оставшуюся жизнь.
– Ро? Ты в порядке? – прошептала Сибил и повернулась, чтобы посмотреть на меня из своей постели.
– Просто не могу уснуть, – ответила я. Проблема совместного проживания с кем-то в однокомнатной квартире заключалась в том, что наши кровати находились в нескольких шагах друг от друга, нас разделяло лишь открытое пространство, которое мы условно называли гостиной.
– Тебе снова снятся эти сны? – Сибил оперлась на локоть.
– Да, но я пройду через это. Ничего такого, с чем бы я не была в силах справиться раньше.
– Ты не думала о том, чтобы сходить к одному из этих, как их, психоаналитиков? Ну, знаешь, эти типы, к которым ты идешь и вываливаешь все свое дерьмо, а они говорят тебе, сошла ли ты с ума и всякую прочую хрень, – сказала она, вертясь на кровати, приспосабливаясь, чтобы сесть.
– Нет, я всегда находила способы работать, несмотря на все то дерьмо, что творится в моей голове. Чем меньше людей знают о моих проблемах, тем легче мне о них забыть. Уверена, в аду мне не придется никому втолковывать, что тот долбанный день повторяется в моей голове вновь и вновь. Кроме того, у меня нет денег, чтобы заплатить какому-то мозгоправу, чтобы он вправил мне мозги, – ответила я правдиво. Все до последнего цента, что я копила, были предназанчены для того дня, когда я смогу избавиться от всего этого.
– Они говорят, что помогает, если поговорить об этом с настоящим профессионалом. – Огрызнулась она.
– Кто «они»?
– Ну, они, – ответила Сибил.
– Ага, я слышала, что ты сказала «они», я только хотела уточнить, кого именно ты имела в виду, – парировала я.
– Они – долбаные мозгоправы, – огрызнулась она.
– Правильно, потому что нужно много долбаных мозгоправов, чтобы внедрить фальшивые воспоминания в чей-то котелок. Поверь мне, Сибил, это не помогло мне. Все, чего они добились, – научили меня, как держать этих ублюдков подальше от своей головы. Мы и так отрабатываем с лихвой, продавая свое тело за деньги. Эти мозгоправы не более чем скупердяй Джон, который ждет, как бы извлечь из тебя выгоду.
Ладно, может, это был мой защитный механизм, я всегда искала кого-то, чтобы выставить плохим парнем. Но давайте смотреть правде в глаза: в жизни не всегда можно найти что-то красивое в куче дерьма. Я трахаюсь за деньги; я помогаю парням кончить, потому что их женам или подругам не хватает смелости, чтобы сделать хоть половину того развратного дерьма, о котором фантазируют их мужчины. Так что их парни, или мужья, находят меня на углу Гири и Тейлор и платят приличное количество мертвых президентов, чтобы я воплотила в жизнь их самые причудливые фантазии. Нет ничего благородного в том, что я делала, и это уж точно никак не изменило бы мою жизнь. Я шлюха.
– Успокойся, Ро, не все хотят поиметь тебя. Все, что я предположила, лишь то, что, возможно, один из этих мозгоправов сможет тебе помочь. Вот и все. Я не пытаюсь убедить тебя поверить в их дерьмо, – фыркнула она.
– Все хотят поиметь тебя, Сибил. Ты долбаная наркоманка, которая была отвергнута своей семьей... Кому ты об этом говоришь? Не нужно переживать о моих проблемах, когда ты даже не знаешь, как справиться со своими собственными.
Сибил всхлипнула, прежде чем опять отвернулась лицом к стене и зарылась под одеяло, подальше от меня.
Блин, я облажалась.
Почему я всегда это делаю? Не имело никакого значения, кто это был или что они говорили, не важно, я всегда отталкивала их, находя очередной способ. Если бы она ненавидела мозгоправов, я бы нашла слова, чтобы доказать их полезность. Я всегда была «Адвокатом дьявола», даже когда была не согласна с ублюдком. Думаю, что это была просто моя природа: отталкивать от себя людей. Вся моя жизнь построена на разочарованиях, которые были брошены на меня с первого же дня моего рождения. Судьба, которая запечатлелась в моей ДНК в тот момент, когда мой папочка-кретин кончил спермой в мою нарциссическую мать. Перемахнув через барьер ее яйцеклетки, сперма этого мудака получила шанс, и девять месяцев спустя – вуаля – я вдохнула застойный воздух жизни, рожденная от выигрышной комбинации алкоголя и недобросовестных родителей. Это было то, чего я никак не могла изменить, и единственное, что я узнала – нужно просто смириться. Не будет никаких других ночей, кроме чертовых, в которых тарелки разбивались о стены, голоса изрыгали ненависть, шлепки пощечин ударялись о кожу, и, в конце концов, кулаки ломали кости.
Я завязала эмоции в тугой узел и забросила подальше, в ту часть меня, где хранила всех, «кто нес дерьмо», всю мою жизнь. В конце концов, защитный механизм, который спас мой рассудок, когда маленькая девочка стала с изъяном, именно он удержал меня в изоляции, как женщину. Я знала, что должна извиниться. Должна была сказать что-то бессмысленное, чтобы успокоить Сибил, но, к сожалению, эту цену я не была готова заплатить. Я не могла просить прощения за чужие грехи, независимо от того, насколько они пытались убедить меня в обратном. В этот раз сожаление цеплялось за заднюю часть моего горла и забивало способность найти способ выразить раскаяние.