33. Гарет
Ночь метеорного дождя Солярид…
У меня дрожали руки, когда я сидел на койке, наблюдая за закатом солнца за окном, и снова обдумывая свой план.
Сегодня была та самая ночь. Снова было полнолуние и метеоритный дождь Солярид. У озера Темпест проходила вечеринка, посвященная наблюдению за этим потоком, но это был скорее повод напиться и завести знакомства, чем действительно посмотреть на падающие звезды. Но я планировал наблюдать за ними. Я также планировал преследовать их, как только все будет готово. Я исчезну, и завтра к этому времени мое «тело» будет найдено, и новость о моей смерти распространится среди всех, кому это будет интересно.
Жаль, что я не мог рассказать Элле о своем плане, но чтобы убедиться, что он сработает, я должен был убраться отсюда подальше, и любой, кто проверит ее и маму, сможет найти только скорбящих членов семьи. Всегда оставался небольшой шанс допроса Циклопа, если у Короля возникнет хоть малейшее подозрение, что я все подстроил. Я слишком много знал и был слишком свободен в своих действиях. Он никогда не позволил бы мне уйти добровольно, поэтому не могло быть ни единого следа доказательств того, что я сделал.
За последние несколько месяцев я упорно старался укрепить доверие Короля ко мне, участвуя в большем количестве его ритуалов и планов без того, чтобы у меня украли память, и ослабляя поводок на каждом шагу, пока не убедился, что привязь к моей душе достаточно тонка, чтобы сорваться.
Когда он просил меня что-то сделать, я больше не спешил, а мог отложить это, прежде чем последовать за этим, руководствуясь собственным суждением. Я был настолько свободен, насколько, по моему мнению, мне когда-либо будет позволено, и этого должно было быть достаточно, потому что я не мог продолжать приносить несчастные души на его алтарь.
Я надеялся, что сегодня вечером мне удастся сделать все возможное, чтобы сорвать его планы, но все, что я делал до сих пор для этого, не срабатывало.
Книга, которую я у него украл, разозлила его до предела. Мистер Хоскинс понес наказание за эту выходку, и к тому времени, когда я понял, что он взял вину на себя, он был уже мертв. Его привязали к столбу в поле за южной чертой города и сожгли заживо. В новостях, которые я читал, говорилось, что его пытали перед смертью. Мне было противно даже думать об этом. Эта смерть должна была предназначаться мне. И хотя я чувствовал себя виноватым за то, что он взял вину на себя, мне было трудно сожалеть об этом. Хоскинс был верным членом Черной Карты, он всегда привлекал к делу заблудшие души, даже без просьбы Короля, и привязывал их к жизни, которую они не могли понять, и, по крайней мере, с его уходом некоторые из намеченных им целей получили шанс избежать этой участи.
Самое обидное, что, хотя Король и сожалел о потере книги «Magicae Mortuorum», это его не остановило. Он достаточно раз применял заклинание кражи силы в полнолуние, чтобы знать его наизусть. Хотя я был уверен, что потеря знаний, которые содержала остальная часть книги, вызвала у него множество проблем.
Я пробовал читать ее сам, но все, что мне удалось сделать, — это жестоко устать, продержав эту темную и тревожную книгу в руках слишком долго. Расшифровать текст в ней было невозможно, и я, черт возьми, не собирался доверять кому-либо настолько, чтобы просить помощи в этом деле.
Те немногие друзья, которые были у меня в академии, постепенно отступили от меня с тех пор, как я присоединился к Черной Карте. А может, это я от них отступился. На самом деле, в этом не было ничего удивительного. Даже ослабив узду на своем языке и контроль над своими действиями, я не пытался восстановить дружеские отношения, потому что знал, что в этом нет смысла.
Я собирался инсценировать свою смерть. Я не мог сказать никому из них об этом, поэтому меньшее, что я мог им предложить, это отдалиться от меня на как можно большее расстояние, чтобы это не стало для них слишком тяжелым ударом, когда меня не станет.
Я все еще встречался с Синди Лу, но расстояние между нами тоже увеличивалось, и хотя мне было больно это допускать, я не пытался исправить ситуацию по этой причине. По правде говоря, я не был уверен, почему она так спокойно относится к моему дерьмовому поведению, но я также не был достаточно порядочен, чтобы отрезать ее.