— Боже, просто поделись со мной силой, и мы сможем разобраться с этим позже.
— Никаких объятий не будет, — прорычал он. — Никогда. Я не обнимаю людей.
— Ты обнимал Элис. Я видел это, — игриво сказал я. Он не улыбался, но, возможно, в глубине души он улыбался. Я готов был предположить, что это так.
Райдер в ярости схватил меня за руку, и я надавил своей магией, чтобы встретиться с его. Не сработало.
— Если бы ты был честен со мной, ты бы обнаружил, что тебе понравится быть немного уязвимым, тогда твои магические барьеры разрушатся, и я проскользну прямо в тебя.
— Ты можешь перестать говорить об этом так, будто собираешься трахнуть меня в задницу, потому что это делает это невозможным. Позволь мне толкать, я не принимаю ни в каком смысле.
— Хорошо, просто скажи мне что-нибудь реальное. То, чего бы ты не захотел мне рассказывать.
Он направил на меня свой взгляд, и я склонил голову в ожидании. Я чувствовал, как он пытается снять свои барьеры, не делая этого, но это вряд ли произойдет.
— Я хороший друг, Райдер. Хочешь ты этого или нет. Что бы ты ни сказал, это не покинет этот сарай, как и призрак детей, погибших здесь, — я нарисовал крест над своим сердцем, и он нахмурился, как будто узнал этот жест.
Он отвернулся от меня к стене, и прошло несколько мгновений молчания.
Он прочистил горло. — Долгое время я был оружием для Лунного Братства. Элис заставила меня захотеть стать фейри, которым я был до всего этого. Теперь ее нет, и я не могу забыть, то что она заставила меня почувствовать. С ней я начал думать, что мне больше не нужно быть просто оружием. По крайней мере, до встречи с ней мне было все равно, что в моем сердце ничего нет. Теперь я не могу вернуться к этому. Теперь я чувствую слишком много и не могу это отключить. Я испробовал все известные мне заклинания, лекарства и зелья, но эта боль заставляет меня кровоточить изнутри каждый день. Она не проходит.
Я открыл рот, чтобы ответить, боль скрутила меня от его слов, и он посмотрел на меня, чувствуя это.
Наши барьеры рухнули, и наша магия встретилась, как две мощные волны, столкнувшиеся друг с другом. Его темная сила влилась в меня, и мы оба задохнулись, мгновенно сблизившись, когда сущности наших существ омылись друг другом.
Я прижался лбом к его лбу, и он не отстранился, когда я приложил руку к его шее. — Мне ненавистно, что тебе больно, брат, — прохрипел я.
Он выглядел так, словно собирался ответить, затем потянул меня вниз, чтобы поставить на колени перед шкатулкой, и осторожно направил нашу магию к замку. Я позволил ему взять инициативу на себя, и он, словно кистью, направил нашу объединенную силу на золотую защелку, пока она внезапно не щелкнула. Крышка распахнулась, и магические барьеры вокруг сарая обрушились волной.
Райдер выдернул свою руку из моей, и его магия отхлынула от меня. Он поднялся на ноги, и я тоже вскочил, собираясь сказать что-то, что могло бы помочь укрепить эту связь между нами, но он выскочил за дверь и исчез прежде, чем я успел это сделать.
Я смотрел ему вслед, и часть моего сердца умоляла вернуть его. И я знал, что пришло время поговорить с Элис. И быть честным. Настолько честными, насколько это возможно.
11. Элис
Леон:
Встретимся в нашей комнате в десять. Мне нужно, засунуть кое-что тебе в рот.
Я заливисто рассмеялась, а Лейни бросила на меня косой взгляд, когда я нарушила святость тишины библиотеки. Я показала ей на сообщение, которое только что получила, чтобы объяснить, и она сама поперхнулась от смеха.
Лейни огляделась вокруг, вскидывая вокруг нас заглушающий пузырь, словно беспокоясь о том, что нарушает этим негласный закон библиотеки. Я не очень понимала, почему это имеет значение, если мы разговариваем внутри пузыря, но Сфинксы странно относятся ко всякому дерьму, которое происходит вокруг книг, и я не собиралась спорить с ней по этому поводу.
— Ладно, я знаю, что я выступаю полностью за вагины, так что, возможно, это просто мои предрассудки предпочтений, но, пожалуйста, объясни мне, в чем прелесть минета, — прошептала она, наполовину смеясь, но в то же время бросая на меня взгляд, который говорил, что это великая тайна мира, которую она хотела узнать до смерти.
— Я думаю, что добавление языка к его анальной дырочке повышает уровень удовольствия для парня, — поддразнила я, и она еще больше наморщила нос, когда я изложила ей мужскую точку зрения на это.
— Фу, нет, я не имею в виду для них, — сказала она, вздрогнув, как будто мысль о том, чтобы доставить удовольствие мужчине, вызвала у нее мурашки по коже. — Я жила в одной комнате с Данте более двух лет. Я прекрасно знаю, что парни хотят засунуть свою волшебную палочку в любую дырочку, которую только смогут найти. Я хочу знать, почему ты хочешь быть наполовину задушенной одноглазой змеей ради их блага.