– Сень, а Сень, если ты так будешь киснуть и не разговаривать, то скоро вообще разучишься говорить, а тем более острить. – Илья оказался более чем настойчив. – Все пройдет, тебе станет легче, если ты впустишь нас в свою жизнь.
– Идиот, прекрати. Пусть лучше молчит. Скажи спасибо, что она вообще к себе подпускает. – Рони как всегда не давала парню спуску, но их перебранки меня сейчас тоже не задевали. И пускай говорят обо мне в третьем лице в моем присутствии, мне даже нравится.
И вот так каждый божий день. Абсолютно каждый пытается вывести меня на контакт. Бабушка, кажется, уже смирилась с моим новым хобби «молчание и депрессия». Старается лишний раз не спрашивать, зная, что я не отвечу.
– Сень, ты погляди, снег так и валит. Какая красота. – Бабуля радостно вздохнула, взмахнула руками и подошла к окну.
Первый снег всегда впечатлял меня, но не в этом году, все не то. Алиса любила поваляться в сугробе, любила лепить снежки и кидать их в меня. Любимым временем мамы, как ни странно оказалась зима. Она никогда точно не могла ответить на вопрос почему, но мне было известно, что, так сильно привораживало ее. Вновь нахлынувшие воспоминания принесли очередную порцию боли, не такой сильной как изначально, но не менее острой.
Мне предстояло пережить почти такое же страшное зрелище, какое я увидела в изувеченном салоне автомобиля, только теперь я буду точно знать, что я единственная, кто выжила в той самой аварии на перекрестке. Мне предстояли похороны…
Глава 3
Человек столько раз умирает, сколько раз теряет своих близких
Публий Сир
Страшно представить, что каждый из нас в будущем однажды похоронит и проводит в последний путь своих родителей, сестер, братьев, бабушек – но как справиться с этой потерей, и отпустить самое дорогое, что у меня есть?
На похоронах,выражая свои искренние соболезнования – мы не делаем этот мир хуже или лучше, тем самым никак не помогаем скорбящим, это элементарные нормы приличия, которые, я уверена, каждый из нас соблюдает, и будет продолжать. Или хотя бы попытается.
Это происходило сегодня. Меня отпустили из больницы, чтобы в последний раз попрощаться с близкими людьми и проводить их в последний путь, именно так выразился мой лечащий врач. Снег беспрестанно кружил в холодном воздухе, медленно и так аккуратно покрывая сырую, замерзшую землю у нас под ногами. Бабушка стояла со мной и держала мою правую ладонь в своей руке. Я чувствовала, как она дрожала, только вот не от холода ее так трясло. Сегодня она похоронит частичку себя и своего существования.
Прямо рядом с нами и около нас толпились люди, которых я в жизни даже не видела, все они были мне не знакомы. Было немного странно видеть столько народа, ведь круг папиных друзей заканчивался на Антоне. Антон вместе с папой когда-то учился, они вместе поступали в университет и только после окончания учебы они разъехались, но по-прежнему поддерживали связь и всегда были рады друг другу помочь. Сейчас он живет в США со своей женой и маленькой дочкой Софи. Только вот его тут не оказалось, единственный человек, которого мне действительно хотелось сейчас видеть здесь – это Антон. Дядей он не разрешает себя называть, поэтому приходится обращаться по имени. Он долгое время у нас жил, когда мне было от силы лет десять, но я прекрасно помню, как однажды Антон назвал меня бабочкой или мотыльком, точно не помню. Тогда я впервые показала ему танец, который выучила в одном кружке. На его лице отразился искренний восторг.
– Сенька, обязательно развивайся в танцевальной сфере, ведь тебя ждет успех. Поверь, я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях. Не забрасывай, у тебя получается это так легко. Я так точно не смогу, даже после года тренировок. Скорее буду похож на пингвина, случайно попавшего на дискотеку, – Антон смеялся громче моего. Кашлянув несколько раз в кулак, он попросил меня подойти к нему ближе. Заключив меня в свои объятия, дядя чмокнул меня в макушку и отправил доделывать домашнее задание, которое задали в школе.
Теплые воспоминания больше не греют мои сердце и душу, наоборот только заставляют почувствовать вину за то, что я единственная смогла выжить. Время шло, священник отпевал усопших слишком долго. Минуты тянулись, как тягучая жидкость, с каждым разом все медленнее и медленнее. Бабуля плакала. Мне было так жаль, что я не могу успокоить ее, пообещать, что все будет хорошо и все скоро наладится, потому что я сама не могу себе такое пообещать. Я даже не знаю, как закончится этот день, что уж говорить о том, что произойдет через неделю, месяц или год. Пустая трата времени.