Керри стала оправдываться, и Кейт почувствовала к ней еще большую жалость. Она теперь подцепила Керри на крючок и не собиралась отпускать.
— Кто мог бы забрать Мерседес? Друг, родственник или отец?
— Если честно, то я не знаю, кто ее отец, — сказала Керри, посмеиваясь с привычной бравадой. — Я просто хочу получить ее назад. — Эти слова прозвучали более искренно.
— Но у нас три свидетеля, которые говорят, что видели тебя с ней на улице за час до того, как она якобы пропала.
— Они ошиблись. Я была в Лейксайде, как я уже говорила.
— Видел ли кто-нибудь тебя там? Разговаривала ли с кем-нибудь?
Керри покачала головой:
— Нет. Но домой я приехала на такси.
— Лейксайд находится в десяти минутах езды от твоей квартиры. У тебя было достаточно времени, чтобы съездить туда и обратно за полчаса. Тебе понятно, что я имею в виду? Три человека видели тебя с ребенком, Керри. Давай смотреть фактам в глаза: ты ведь звезда в своей округе, не так ли? Будь уверена, они узнали тебя. У тебя вполне хватало времени, чтобы вернуться домой, сделать то, что задумала, и снова вернуться в Лейксайд. Можешь мне что-нибудь возразить?
Керри вытерла нос тыльной стороной руки. Затем, внезапно вскочив, она замахала руками как мельница, раздавая тычки и оплеухи всем, до кого ей удавалось добраться. Ее опекун и адвокат не стали исключением.
Началось форменное столпотворение.
Кейт вышла в коридор. Где и с кем находится ребенок, было по-прежнему совершенно непонятно.
Через десять минут Кейт вернулась в комнату. Керри немного успокоилась.
— Клянусь своими детьми, я понятия не имею, кто ее забрал и почему все думают, что это сделала я. Признаюсь, я была пьяна и плохо соображала, но я точно слонялась по Лейксайду. Воровала, блин. Вы можете меня привлечь за это, но не за причинение вреда собственным детям. Что бы обо мне ни думали, я люблю моих детей! Я никогда не причиню им вреда. Никогда! И если кто-нибудь считает по-другому, я размозжу ему голову!
— Так чьи головы ты уже размозжила? — тихо спросила Кейт.
Керри залилась слезами.
— Тебя уже дважды арестовывали за избиение собственных детей…
Керри прервала ее, завизжав:
— Я только шлепала их! Все наказывают своих ребят!
— Однажды ты шлепнула старшую дочь туфлей по голове. Ей наложили пять швов.
Социальный работник в отчаянии закрыл глаза.
— Тебе вернули Алису всего лишь пять недель назад. Она находилась у твоей матери, правда? Тебе велели держать детей под наблюдением, а ты оставила их с одиннадцатилетней девочкой, сама же отправилась воровать. Теперь ты утверждаешь, что дочь забрал какой-то незнакомец и ты ничего не знаешь о том, где она. Я все правильно говорю?
Керри рыдала. Могучая Керри сломалась менее чем за пять минут. Кейт встала и мягко сказала:
— Переговори со своим адвокатом, я вернусь через пятнадцать минут, о’кей? Посмотрим, можно ли разобраться во всем этом.
Адвокат и социальный работник грустно посмотрели на Кейт. Счет был явно в ее пользу.
В своем кабинете Кейт обнаружила записку на столе, в которой говорилось, что ей должна звонить инспектор уголовного розыска Дженни Бартлетт. Записку написала Лейла, и Кейт мысленно поблагодарила подругу за помощь.
В трудных случаях офицеры полиции могли привлекать на помощь экспертов. Это никоим образом не бросало тень на полицейских. Наоборот, министерство внутренних дел даже рекомендовало так поступать в тупиковых ситуациях. Экспертов привлекали чаще всего для раскрытия таких преступлений, как педофилия или убийство ребенка, когда совет и помощь специалиста были необходимы.
В проводившемся расследовании как раз очень не хватало Дженни Бартлетт: она специализировалась на раскрытии преступлений против детей. Кейт приказала себе при первой же возможности расцеловать Лейлу. Подозрение в убийстве детей падало на трех местных женщин. Все они клялись в своей невиновности, и все были хорошо известны либо полиции, либо службе опеки, либо и тем и другим. Убийства детей случались, и Кейт знала немало подобных преступлений. Но чтобы убийство детей совершили сразу три матери — это уже слишком. Самым странным в этом деле выглядели показания свидетелей: каждую из женщин видели с ребенком, хотя сами женщины утверждали, что такого просто быть не могло. Все три сознались в том, что плохо заботились о детях, оставляли их одних, но только не убивали.
Если они говорили правду, то что их показания давали полиции? И что это за детский труп нашли на свалке? Почему его никто не ищет? Кто-то ведь должен его знать? Кто-то ведь должен о нем беспокоиться? От усталости и от ужаса происходящего Кейт закрыла глаза. Она что-то упустила, определенно что-то упустила. Кейт знала: как только она поймет, что именно упущено, запутанное дело прояснится. По крайней мере, Кейт на это надеялась.