Сладчайший Иисус.
— Это трость. Я никак ей не пользуюсь и не держу её у… дерьмо. Забудь. Ты можешь, пожалуйста, просто пробежаться обратно домой? Твоя обувь Барби здесь испачкается.
Оливия пожимает плечами, но в противоположную сторону не двигается.
— Лично мне кажется, что тебе нужно было взять трость с ягуаром. Вот это было бы действительно круто.
Я хмурюсь.
— Питон крутой.
— Нет. Питон жуткий и неприличный. Не то что гладкая, сексуальная чёрная кошка, а? Это бы подняло твой коэффициент крутости.
На какое-то мгновение я почти говорю ей, что мне не нужна никакая помощь в поднятии коэффициента крутости. А затем я вспоминаю, что больше не являюсь Полом Лэнгдоном, зазнайкой из Бостона. Я изуродованная пародия из захолустного городка.
Я втягиваю прохладный утренний воздух, чтобы сдержаться и не выпустить отчаяние, застрявшее в горле, гневным рёвом. Если я позволю ей увидеть хотя бы кусочек того, что кроется у меня внутри, она сбежит обратно на Парк-Авеню. И, как бы это ни было заманчиво, она нужна здесь. По меньшей мере до тех пор, пока я не придумаю, как поступить со своей жизнью.
А пока я должен держать её так близко, чтобы у меня не возникало желания придушить её или толкнуть к ближайшему дереву и зацеловать до бесчувствия.
— Как давно ты бегаешь? — спрашиваю я, почти задохнувшись от глупости и никчёмности вопроса. Прошло так много времени с тех пор, как у меня был такой простой разговор, что это кажется одновременно и неестественным, и странно знакомым. Плюс ко всему, он держит мои мысли на расстоянии от того, что заполняет её розовую спортивную кофточку. Практичность подсказывает мне, что под ней у неё спортивный лифчик — наверняка розовый, — но это не мешает мне фантазировать о том, как выглядит Оливия в меньшем количестве нательного белья. Или, ещё лучше, вообще без ничего.
— Пробежки для меня своего рода новшество, — отвечает она, затягивая меня обратно в разговор.
— Я в шоке, — бормочу я.
— Ну, извини, я не Фло-Джо.
Я едва заметно улыбаюсь:
— Это единственная бегунья, которую ты знаешь?
— Возможно. Господи. Что тебя связывает с бегом? Я и не представляла, что отслеживание всяких мелочей будет частью моих рабочих обязательств, — говорит она раздражённым тоном, когда мы резко сворачиваем с тропинки, приближаясь к воде.
— Мне его недостаёт, — мой ответ прост и куда более красноречив, чем было рассчитано.
Часть меня ожидает, что она будет издеваться надо мной. Проинформирует меня, что в жизни есть более важные вещи, чем способность бегать, или же утешит меня, сказав, что есть много других вещей, какими я могу заниматься с таким же успехом.
Вместо этого она кивает, но не в сочувствии, а в быстром подтверждении моего заявления.
— Я начала бегать, чтобы спастись, — говорит она спустя несколько секунд тишины.
Я опускаю взгляд на её профиль, замечая, что у неё чуть вздёрнутый и милый носик.
— Спастись от чего?
Она оглядывается на меня, и на один заряжённый миг наши взгляды сталкиваются. Послание недвусмысленно: она расскажет мне свои секреты только тогда, когда я расскажу ей свои.
Чего никогда не произойдёт.
— Ты дышишь неправильно, — говорю я, отрывая взгляд от её глаз.
— С моим дыханием всё отлично.
— Нет, если ты хочешь бегать больше, чем три мили. Твоё дыхание слишком поверхностно. Тебе нужно вдыхать глубже. Задействуй диафрагму. И тебе нужно сделать так, чтобы вдохи совпадали с шагами. С твоим медленным темпом можно вдыхать на третьем или четвёртом шаге, а потом через столько же выдыхать.
— Слишком много алгоритмов для чего-то инстинктивного.
— Ты привыкнешь.
— Ладно, что ещё? — произносит она, раскинув руки. — Я кривоногая? У меня недостаточно высокий хвост?
— Просто начни с дыхания на первых парáх, — говорю я, начиная раздражаться, когда понимаю, как сильно хочу быть самим бегуном, а не тем, кто рассказывает кому-то ещё, как нужно правильно бежать.
— Конечно, тренер, — ворчит она.
— Итак, твоё внезапное родство с пробежками случайно не означает, что ты хочешь побыть в одиночестве?
Она хмурится.
— Не сказала бы. Зачем?
— Господи, воспользуйся подсказкой.
— Ой. Ты хочешь, чтобы я оставила тебя в твоей задумчивости.
— В точку.
Она тут же останавливается и поворачивается так, что оказывается спиной прямо к дому.
— Прекрасно. Попытаюсь освоить твой приём с дыханием на обратном пути. Завтра в то же время?