Выбрать главу

Славно быть Избранником дракона.

– Но по моему раскладу, внук, – проговорил Прадедушка. – И в выбранный мною момент. А сейчас я должен побеседовать с доктором Ворцом.

Ворц. Как некоторые его зовут – Дантист. В качестве лекаря Прадедушки ответственный за удаление зубов из драконьей пасти – всякий раз, когда новый член семьи входит в возраст и удостаивается кинжала. Суть, однако, в другом – теперь он Прадедушкин советник, единственный из приближенного круга, не входивший в семью. Ворц – Эшдана, повязанный клятвой взамен кровных уз. Избранником дракона ему не стать никогда. Может, именно это позволяло ему честнее высказываться перед Прадедушкой – а может, осознание того, что он достиг пика стремлений и выше уже не подняться.

Такой советник, шепчущий Прадедушке на ухо, имелся всегда. Когда Раск был мальцом, им была бывшая королева пиратов с побережья Хордингера, дикарка в наколках. Она ела тюленью ворвань, и при беседах с драконом с ее губ капал жир. Семья ее ненавидела, и, когда Раску было пять лет, она сорвалась со скалы и разбилась. После хордингерки появился Марко – нет, после хордингерки была старуха-священница, которая вязала погребальные облачения, а уже после нее пришел Марко, всеобщий приятель. С неизменной улыбкой он проводил сделки, дружелюбно хлопал по плечу и утирал лоб под островным летним зноем. Прадедушка постоянно держал при себе кого-то полезного, с умениями или связями, которых не могла предоставить семья.

Затем в один прекрасный день Марко пропал, и на его место заступил Ворц. Дантист с инструментами в кожаном портфеле, набором микстур и зелий. Отщепенец-алхимик, изгнанный из гвердонской гильдии за невыразимо жуткие эксперименты. С личиночно-бледной кожей и рожей гробовщика, он никогда не повышал голоса, только шипел. Одевался во все черное, как святоша, и ходил так, словно от быстрого шага переломилось бы его тщедушное тело. Раск сталкивался с подобной игрой на публику. Голодранцы и жулики предъявляли подложные божественные стигматы или колдовские увечья, намекая на ужасную цену, уплаченную ими за небывалую мощь. Как правило, это было простое притворство, способ произвести впечатление своими якобы сверхъестественными способностями и в то же время ничего не делать по-настоящему.

Как правило. Но то, как Прадедушка обращался с Ворцем, предполагало, что этот человек обладает подлинной силой.

И даже если Ворц всего лишь человек, Прадедушка требовал уединения.

Раск похлопал дракона по чешуйчатому плечу и отвернулся в сторону. Разговоры с Ворцем так и так нагоняли усталость – будто болтаешь со счетной книгой. У этого сухаря в душе нет никакого огня.

Прохожие, увы, перед Раском не расступались.

Дома на его пути не посмел бы стоять никто. Перед Избранником дракона посторонится всякий. Дома мужчины подходили бы сами, здоровались, жали руку, искали его благосклонности. Женщины засматривались бы на него, шептались о молодом гхирданском князе. Дома все знали, что он в особой чести у дракона.

Здесь же, при выходе из тени Прадедушки, он сразу оказывался потерянным. Ну да, кое-кто его знал, но лишь как парня из Гхирданы. Они не подозревали о высоком положении Раска, не придавали значения драконьему зубу у него на бедре. Среди этой толпы он был обезличен.

Приземленный, уже не парил в поднебесье.

Он выбрался из людского скопления и побрел по изогнутым улицам гхирданского поселения в Новом городе. Он желал снова почувствовать касание ветра на лице. Шпили и башни вздымались во множестве, подобно застывшим водопадам или перевернутым к тучам сосулькам. Выше желтые испарения алхимических мастерских, естественная слюдяная серость гвердонского неба, жутковатый туман над ИОЗ – живые отродья небесной богини, словно медузы, струили щупальца поверх крыш. Клубы воскурений над храмами, зыбкие колоннады и бастионы, что таяли в воздухе. Где-то должен быть путь наверх, но Новый город несуразно запутан, лабиринт мостов и переходов, лестниц и галерей.

Раск отыскал лестницу, что, казалось, вела на уровень выше, но она пресеклась, не дойдя до конца. Новый город был весь недоделан; сотворившее его чудо истощилось, не окончив стройку. Ругаясь, Раск поспешил спуститься обратно.

– Братишка. Никак заблудился?

От подножия лестницы его окликнул Вир. Глядеть на Вира – все равно что рассматривать призрак, сотворенный гадалкой для зримого предостережения о нехорошей судьбе. Вир и Раск – двоюродные братья. Примерно одного возраста, одного роста и телосложения. Та же оливковая кожа, те же темные волосы. Даже лица схожи – правда, Вир слишком много времени провел под здешним унылым небом и нездорово подурнел. Постоянно казалось, будто он вот-вот блеванет, отсюда осторожен в движениях – чтобы не расстраивать нежный желудок. И, разумеется, у Вира нет ни драконозубого кинжала, ни зачарованного кольца Самары, что красовалось у Раска на пальце.