Афишка театра в Джашане. Капитан Хоуз сводил ее в театр на восемнадцатый день рождения. Оба разоделись по случаю, так настоял Хоуз. Кари надела бальное платье, словно одним глазком заглянула в другую жизнь, ту, для которой она была б рождена, появись на свет в обычной состоятельной семье, а не у чокнутых бесопоклонников, которые вывели ее как предвестницу кошмарных богов.
Окаменелая драконья чешуйка. Резная китовая кость. Голубой нефрит из Маттаура.
Но нынче коробка пуста. Нет там ничего.
С ней осталось только одно из прежних сокровищ, и оно оказалось не тем, за что она его принимала. Раньше Кари считала, что амулет, кулон у нее на шее, был подарком от мамы – неизвестной, давно ушедшей. Лишь спустя годы, в Гвердоне, вскрылась правда – ее дед изготовил этот амулет, обрядовый талисман для взаимодействия с Черными Железными Богами. Но она все равно берегла кулон, по особым причинам. Как напоминание: что бы мир ни швырнул ей в лицо, она способна это принять и превратить в оружие. Все что угодно будет оружием, если ты воспользуешься им без колебаний. А теперь еще при ней и второе сокровище – дурацкая книжка. И ее вес подгонял – хватит здесь околачиваться.
Утерев глаза – пыльно тут очень, – она вышла обратно на палубу. Корабельные мачты срубили. Пеньки, что прежде были изящными мачтами «Розы», буквально плевали в душу, и она занесла того, кто изувечил корабль, в свой черный дерьмовый список.
На противоположной стороне палубы располагалась дверь в каюту капитана Хоуза. А у двери – сам капитан Хоуз. Старше, седее и как-то помельче прежнего, но тем не менее это он.
Со шпагой в руке.
– Ты – наваждение? – прикрикнул Хоуз. – Дух, посланный меня терзать?
Одной части Кари захотелось промчаться по палубе и стиснуть старика в объятиях.
Другая часть, которая не раз дралась на гвердонских улицах, наблюдала за шпагой. «На его стороне расстояние, на твоей – скорость», – думала эта часть, противная ей самой.
– Это я. Это Кари.
– Кари, – эхом откликнулся Хоуз. Он заморгал, поднял руку, заслоняясь от восходящего солнца. – Это ты. Ты вернулась.
– Вроде того. – Кари неловко пожала плечами.
– Ты свалила! – воскликнул Хоуз с явным удивлением, как будто только что припомнил обстоятельства их расставания. – Взяла и спрыгнула с корабля. В Северасте это было. Мы стояли в Северасте, а ты умотала, слова не сказав. – Он погрозил ей шпагой: – После всего того, что я для тебя сделал.
– Зато перед этим дохера было слов, – выпалила Кари, не успев себя окоротить. Ей совсем не хотелось раздувать ссору десятилетней давности. – А вы меня не слушали.
– А то, помню-помню. Ты кипела от идей. Выдумала обокрасть Безглазых жрецов! Подбила нас умыкнуть вино поэтов из Джашана. Удрать на всех парусах на Серебряное Взморье! Плюгавая пигалица вздумала учить меня, как распоряжаться кораблем!
Кари обвела взором развалины «Розы», полый, засыхавший на солнце корпус.
– Ну да, без меня-то вы ею успешно распорядились.
Он засмеялся, словно зарычал. Махнул шпагой.
– Кари. Ну и где ты была? Как тебя сюда занесло?
– Везде. В Гвердоне. И… – Она опять пожала плечами: – Сюда меня привел мертвый мужик с рыбой вместо головы.
– Это священный Бифос. Посланец Повелителя Вод, – почтительно произнес Хоуз.
Кари смутно припоминала Повелителя Вод – ильбаринского бога морей.
– До рассвета их тут был целый косяк.
– Знаю. Война, девонька, сломила Повелителя Вод, и его слуги потеряны. Каждую ночь они бродят по улицам. – Хоуз зевнул, и Кари отметила, каким он стал старым, как дрожит его подбородок. Как тяжело дается ему держать шпагу. Она сделала неуверенный шаг навстречу, потом еще и еще. Шпага начала подниматься.
– Что тебе нужно? Здесь тебе нечего взять.
– Я ищу корабль. Мне надо попасть в Кхебеш. – Она едва не добавила «сэр».
– Наша «Роза» разбита. Сама вот видишь.
– Но вы ведь знаете людей в Ильбарине. Наверняка есть кто-нибудь с кораблем, ну же, капитан Хоуз. Я должна попасть в Кхебеш. Прошу вас.
Хоуз опустил клинок. Кари снова шагнула вперед, но он отвернулся. Пошарил в кармане, достал трубку. Набил, и руки его тряслись.
– Я тебя взял. Помню, как ты тайком прокралась на борт – гремела так, что мертвого разбудишь! Со своей короткой стрижкой, в штанах, стыренных у какого-то пастуха. А голосок твой! – Хоуз изобразил нелепо низкий, скрипучий бас: – Прошу меня простить, капитан, но я деревенский мальчик, сбежал на корабль. Я отработаю проезд. Буду драить палубу, выполнять что прикажете.