Второй разряд магии ударил меня между глаз, прямо в центр лобной доли. Моя комната исчезла во вспышке испепеляющей агонии. Волны боли заставили мои мышцы сокращаться.
Надо мной стояли подрагивающие фигуры, мерцающие как пустынные миражи. Горм и Ревна. Моя сестра тянулась ко мне, пытаясь погладить мою грудь.
«Ты навеки связан со мной», — прошептала она.
Я прижал ладони к короне.
«Я освобожусь».
Боль окутала меня, вибрациями прокатываясь по конечностям, заставляя мышцы сокращаться, пока всё моё тело горело. Я не сомневался, что плаваю под поверхностью солнца. Агония раздирала моё сознание на куски, пока единственной связной мыслью в голове не осталась Али.
Затем боль утихла, и я открыл глаза.
Я лежал на каменном полу своей комнаты. Руна на моей груди сделалась чёрной и дымилась. Я втянул несколько глубоких хриплых вдохов. Постепенно картинка перед глазами прояснилась.
Я поднял одну руку. От кончиков пальцев поднимался дым.
Сработало? Пошатываясь, я встал на ноги и подошёл к зеркалу.
Мои ключицы обгорели, волосы опалились, но на голове… сияющий, металлический, абсолютно невредимый… оставался Шлем Ужаса.
Вот только… теперь он ощущался чуточку слабее. Я не снял его, и он всё ещё контролировал меня. Но я был уверен, что повредил его силу.
И каждый колдун знал, что у любого заклинания есть слабость. Фатальный изъян.
Сейчас я как никогда был уверен, что найду способ избавить себя от шлема. Это моя судьба.
***
Бум. Бум. Бум.
Кто-то стучал в мою дверь. В такой час это непременно окажется охранник с требованием от моего отца. Затем в голову пришла другая мысль — мог ли шлем предупредить отца, что я сумел его повредить?
Я натянул рубашку, прикрыв дымящуюся руну на груди, и пошёл к двери. Когда я приоткрыл её, миниатюрная фигура в плаще проскользнула мимо меня в мою комнату.
— Ты не можешь заходить сюда… — начал я. Затем фигура развернулась, и я ахнул.
Это невозможно. И всё же это случилось. Этот изящный подбородок, мягкие губы, серебристые волосы, выглядывавшие из-под капюшона, ярко-серебристые глаза. Моё сердце ударилось о рёбра.
Али пришла ко мне.
— Как ты…
— Ш-ш-ш-ш-ш, — она поднесла палец к губам, затем бросилась ко мне.
Я обхватил руками её миниатюрное тело, положив одну руку на её поясницу, а другой ладонью прижав её голову к моей груди. Мне казалось, будто моё сердце может взорваться от облегчения. Она была мягкой, тёплой, пахла жасмином и тёмным шоколадом. Она выглядела вполне здоровой, не такой изголодавшейся, как я боялся.
Я заговорил с ней тихим голосом, спеша объяснить:
— Я не мог прийти к тебе. Шлем не давал мне покинуть Цитадель. Я работал над тем, чтобы снять его, но магия оказалась сильнее, чем я ожидал.
Её серебристые глаза сверкнули, и она дотронулась до моей щеки. Когда она распахнула плащ, я увидел, что она одета в полупрозрачное серебристое платье, подчёркивавшее каждый изгиб её тела — изящная талия, идеальные груди. Я скользнул взглядом по её фигуре, и кровь зашумела в ушах.
Вспыхнуло желание. И всё же… каким-то образом вмешалась рациональная мысль.
— Как ты сюда попала? Цитадель кишит охранниками. Здесь для тебя небезопасно…
— Я обученный ассасин, — сказала она с улыбкой.
— Это недостаточное объяснение.
— Лорды послали меня к тебе. Они знают, что ты хочешь нам помочь, — она мягко оттолкнула меня от себя, но оставила плащ распахнутым, практически лишив меня дара речи. — Скажи мне, в чём слабость Горма. Что мы можем использовать против него?
Мне пришлось отвести от неё взгляд просто для того, чтобы сосредоточиться. Я посмотрел в окно, собираясь с мыслями.
— Тебя выбрали для Жатвы? — спросил я, украдкой покосившись на неё.
Она пожала плечами, и серебристые волосы упали на её глаза.
— Гэлин, пожалуйста, у меня мало времени.
— Но Али, ты достаточно ешь? Я слышал про гниль.
— Какова его слабость?
Я смутно гадал, зачем она пришла в прозрачном платье, если хотела получить ответы, ведь это так отвлекало. Я мог думать только о том, чтобы задрать подол до талии и заставить её обхватить меня ногами. Последствия магии, шарахнувшей по мозгу, похоже, оглушили меня, но красота Али точно не упрощала мыслительный процесс.
С огромным усилием я ответил:
— Горм верит, что король должен править посредством страха и жестокости. Он всегда выбирает самый ужасный и жестокий подход к любой проблеме.