– На что ты намекаешь? – Его глаза расширились от удивления.
– Ни на что. А ты? – хихикнула я.
Это было весело. Легко.
Он рассмеялся и покачал головой, доставая пачку клюквенного сока и два одноразовых стаканчика. В каждый из них он налил немного алкоголя, а затем сок. Разблокировав телефон, он включил песни группы Drum Kithead. У вокалиста был такой голос, словно лава текла, Джош с улыбкой покачивал головой в такт музыке, удивительно, но в нем не было ни капли злобы, мы стукнулись стаканами.
– Мы покатаемся сегодня вечером.
Мне не хочется ему отказывать – не сейчас, когда это единственный человек рядом со мной в такой момент. Я сделала глоток напитка. Это было ужасно, но я проигнорировала огонь, обжигающий мое горло.
– Без седла , – добавил он, предлагая чокнуться еще раз. – Так естественнее и веселее, – объяснил он.
– Но я не знаю, как ездить верхом.
– Я научу тебя. У тебя все получится.
– Откуда ты знаешь?
Он смотрел на меня таким взглядом, что я не сомневалась, что он видит меня насквозь.
– Потому что ты всегда катаешься на велосипеде. Ты уже умеешь держать равновесие. Осанку.
Мы закончили пить и выпустили Оникса. Я знаю, что то, что мы делаем, неправильно, а если владельцы узнают, то Джоша казнят, а меня выгонят с волонтерской практики. Но было очень сложно отказать самим себе, особенно когда мы и так чувствуем себя ограбленными – у нас украдены голоса, способность выражать свои мысли, украдена возможность быть нормальными.
Он посадил меня на коня, а после залез сам, усаживаясь позади. Джош общался с лошадью нажимом ботинок на бока или постукиваниями по голове. Адреналин мощным потоком пронесся по моим венам. Оникс был огромным, но добрым. Грудь Джоша уперлась мне в спину, когда Оникс поскакал галопом, я услышала беззвучное шипение друга сзади. Пах Джоша ударял меня сзади. Снова, и снова, и снова. Как только толчки прекратились, то началось… трение. Не специально, я думаю. Сглотнув, я попыталась расшифровать свои чувства.
Обида? Нет.
Раздражение? Тоже нет.
Испуг? Отнюдь.
Вместо того чтобы испытать унижение от такого быстрого скачка с первой ступени сразу к третьей, я была… очарована.
Я чувствую себя хорошо. Его. Жар. Твердость. Толчки позади меня. Сначала он пытался подвинуться назад, дать мне пространство. Но когда я качнулась назад и оглянулась на него с улыбкой, он снял все свои запреты и с восхитительным стремлением прижался сильнее. Тепло разгорелось в груди, струясь ниже в живот, взрываясь прямо между ног. Я обнаружила себя еле слышно постанывающей и наклонившейся вперед, попой я прижималась к нему. Мы с Джошем никогда не обсуждали причины моего молчания. Он не знал, что дело не в голосе, а в голове.
Когда мы слезли с Оникса, то оба задыхались. Я ниже натянула толстовку, чтобы прикрыть бедра, я не знала, остался ли след моего возбуждения на джинсах. Джош повел Оникса в стойло, и когда вернулся, то смотрел вниз, переступая с ноги на ногу. Мне показалось, что я должна как-то извиниться перед лошадью за то, что случилось на ней. Это было не специально… но.
– Обнимемся? – спросил Джош, скорее предлагая мир, чем что-то еще.
– Конечно. – Я улыбнулась.
Джош сжал меня в объятиях как родитель – отдавая что-то, а не забирая.
– Чем ты хочешь заняться сейчас? – Он говорил сердцем через жесты.
Я могу быстро читать Джоша, потому что понимаю его борьбу. Он прекрасен, как открытая книга, в которой я хочу утонуть.
Закрыв глаза, я услышала снова слова Вона. Эди. Папы.
Двигайся вперед.
Используй «молодость» в качестве глагола.
Он счастлив. Будь тоже счастлива.
В моем следующем движении не было угрозы, плохих намерений или чувства мести. Я взяла руку Джоша и прижала ладонью к своей груди, задержав дыхание и мысленно приободряя себя. Мир перевернулся вверх дном, желудок сделал сальто, но я должна признать – я чувствовала себя прекрасно, по-настоящему.
Я приоткрыла один глаз, ноющая боль где-то в задней части головы раскалывала череп. Вздрогнув, я вспомнила Эверклир. Я не была пьяна, так что вряд ли можно винить алкоголь в том, что случилось. Я была относительно трезва, с разбитым сердцем, а Джош был… Джошем. Идеальным, безопасным и красивым.
Господи. Что ты делала?
Потирая лицо, я изучала окружающую обстановку. Мои стены, мой стол, моя кровать с темно-синими простынями.