Не по годам развитые дети в этом городе меня давно уже не удивляли.
Через двести семнадцать ступеней — я считала! — Я очутилась перед дверью главного входа гостиницы, по пути поймав несколько странных взглядов, брошенных на меня посыльным, горничной и лифтером. Может быть, у меня началась легкая паранойя, но я точно не ошиблась в толковании ухмылки шофера такси, которое медленно-медленно проехало мимо меня всего в паре дюймов от тротуара. Если раньше меня интересовало, что может быть более нелепым, чем вопрос водителя о том, не модель ли я, то теперь, вероятно, меня могли спросить, не смогу ли я сбить с ног Наоми Кэмпбелл. Честное слово! Да, к моде в Париже относились серьезно.
Я миновала четыре газетных киоска, обнаружив, что заголовки передовиц «Трибюн» посвящены моему позору. Слава Богу, что хоть фото были ниже линии сгиба. Я и представить себе не могла, что когда-либо буду о таком думать. Вот если бы я получила Пулитцеровскую премию или вышла замуж за члена королевской семьи одной из европейских стран или за крупного промышленника, мне уж точно захотелось бы оказаться над сгибом. И чтобы событие получило заголовок из двух строк. Хотя, вдруг пришло мне на ум, я могу никогда не избавиться от этого. Если делаешь большое дело — все равно, будь то лечение рака, или ограбление банка, или выигрыш в каком-нибудь телевизионном реалити-шоу, — газеты, похоже, всегда постараются откопать наиболее возмутительные фото, чтобы оживить статью. Проклятие, именно этому и учит таблоид — «журналистика 101»! (Нет, я этому никогда не обучалась.) И если я думала, что мои фотографии в школьном ежегоднике ужасны (Привет, длинные волосы! Дайте мне шанс, это были 1980-е, к тому же Техас!), то сегодняшние, вполне вероятно, могли бы побить их по уровню низкопробности. Когда кто-то становится богатым и знаменитым, он должен обязательно уничтожить все негативы. И еще быть чрезвычайно любезным со всеми на каждой встрече одноклассников. И совершенно открытым для всех папарацци!
Но ничто не могло испортить мне настроение, несмотря на все удары судьбы. На душе стало легче, лишь только я нырнула в «Ле Бон Марше». Я могла бы приготовить лимонный сок из тех кислых взглядов, которые бросали в мой адрес вчера. Что за черт — неужели на один день я не могу забыть о своих профессиональных неприятностях и вернуться назад в сладкие шестнадцать лет! Я представила себе, как я была бы взволнованна, если бы мсье Жак ждал меня тогда и у нас состоялось бы свидание, самое романтическое из всех свиданий, которые у меня когда-либо были. В Париже!
Если даже продолжения не последует, то уже это — готовая смешная история, которой можно поделиться с Джиллиан.
Я поскакала вверх по эскалатору, перепрыгивая через ступеньки, в полной уверенности, что буду выглядеть спокойно и невозмутимо к моменту входа в отдел обуви. Когда я увидела, что Жак смотрит, как я приближаюсь, то с трудом смогла взглянуть на него во второй раз. Может быть, это все же была неудачная идея. Возможно, мне лучше было бы, оставаясь в комфорте и уединении гостиничного номера, заказать доставку еды и напитков в номер.
Мне вспомнилось, как бессчетное количество раз я специально заворачивала в школьный коридор, чтобы «случайно» наткнуться на самого привлекательного парня из десятого класса и запаниковать, когда он, ох, вдруг неожиданно окажется прямо передо мной. Что делать? Отвести взгляд? Сделать вид, что не заметила его? Вдруг смутиться из-за пары туфель? Не дай Бог, встретиться глазами?
Как насчет вышесказанного? Я обнаружила, что вот уже тридцать секунд верчу в руках пару четырехдюймовых ботинок из кожи золотистого леопарда, которые разве что Мэрайа Кэри смогла бы носить, прежде чем преодолела последние кажущиеся бесконечными сорок футов, бросая взгляды вверх, вниз, влево, вправо — куда угодно, только не вперед. Смущенно улыбаясь, я, наконец, достигла Жака, украдкой глянула на него и промямлила «привет». Он доброжелательно смотрел на меня. Я была довольна хотя бы потому, что не споткнулась, не запуталась в супермодели или в чем-нибудь еще.
— Алекс, очень рад видеть тебя снова! — Он по-европейски поцеловал меня в обе щеки. Кажется, я покраснела.
— Надеюсь, я не слишком рано? — Ответила я, слегка помедлив.
— Вовсе нет. Идем?
Я позволила ему положить руку мне на спину и проводить к эскалатору. Не то чтобы я не до конца была здесь, в этом свидании, просто у меня не было никаких мыслей по поводу того, о чем разговаривать с Жаком. Как же долго я не видела его, лет десять? Так, ладно, нам надо многое наверстать… как если бы надо было наверстать пропущенное в школе. Я имею в виду время, когда я была ученицей, а он учителем. Не поставит ли он мне в конце дня оценку за понимание или произношение? Или за контрольную без предупреждения?