Во время этой маленькой беседы с самой собой я лишь улыбалась Жаку. Возможно, он сказал что-нибудь, но я была слишком смущена, чтобы делать что-либо еще.
Мы уже почти вышли из дверей, когда я, наконец, заставила себя включиться в беседу. Поправила свою шаль, предприняла попытку изобразить бодрую улыбку, откашлялась и…
Боже, только не это! Краешком глаза я увидела огромный телеэкран рядом со станцией метро на противоположной стороне улицы, и там была я на канале Си-эн-эн, выставленная на обозрение всего мира — и, что намного важнее, Жака — в переплетении с супермоделью. Только сейчас я впервые увидела отснятый видеоматериал и не смогла не вытаращить глаза, как зевака не может пропустить сцену ужасной автокатастрофы.
«Проклятый Си-эн-эн, — думала я. — Канал с треском провалился, после того как «скинули» Эльзу Кленш. Можно было рассчитывать, что она скорее станет превозносить какого-нибудь стеклодува, создающего украшения из старых бутылок где-то в крохотной деревушке под Вероной, вместо того чтобы нести эту низкопробную чушь. О, смотрите-ка, хорошо узнаваемые красные подошвы… Ладно, по крайней мере, никто не может обвинить меня в том, что я веду себя невнимательно в обувном отделе… Великий Боже, тут еще и демонстрация моего нижнего белья? Ха, зато смогу похвастаться мамочке, что я не просто ношу чистое белье, а ношу «Ла Перла»».
Когда я смогла, наконец, отвести глаза от свалки, то взглянула на Жака, который, обнаружив пару малиновок в зелени листвы, старательно их изучал.
— Кажется, я забыла упомянуть об этом? — сказала я глуповато.
Мое публичное унижение, как оказалось, сломало лед.
— Замечательный трюк. — Жак, ничуть не скрывая своего отношения к происходящему, всем своим видом показывал, что это нормально — шутить над нелепостью подобной ситуации. Я взглянула в его лицо, и единственное, что заметила, было тепло смеющихся морщинок.
— Да, хотя это не было специально запланировано, или все же было? Вряд ли меня можно назвать хорошей артисткой.
Я от всей души рассмеялась, впервые за весь день. Когда я потчевала Жака ужасной правдой — даже уточняя детали столкновения с дорожным знаком в виде Жирафы, — он выразил притворное негодование по поводу того, что я возложила вину на мои новые туфли и, возможно, на «Ле Бон Марше» (на телеэкране был ясно виден логотип магазина на пакете, который я держала в руках). И, поддразнивая меня, заявил, что меня следует удалить из Зала славы школы в Иствью, потому что мое соседство со звездой профессионального баскетбола, имеющей пять внебрачных детей, было отныне неуместно.
Кто знал, что у Жака есть чувство юмора? Для меня все эти годы он был просто идеалом — наподобие выдуманного чахоточного поэта, которого я страстно мечтала повстречать. Я была изрядно глупым подростком, это ясно и без слов. (Объяснить это могу лишь действием гормонов.) Чем дольше я разговаривала с Жаком, тем больше понимала, до чего это здорово — быть рядом с кем-то, кто полностью изолирован от моей «модной» жизни. И неожиданно для самой себя успокоилась, нервозность исчезла. Не совсем, потому, что градус сексуального влечения между нами находился на уровне абсолютного нуля. Но довольно говорить об этой скандальной истории, которую я собиралась рассказать Джиллиан. Подруга наверняка будет разочарована.
Запасшись свежеиспеченным хлебом у Полин и бутылкой вина и парой стаканчиков за углом, мы продолжили наш путь по улицам левого берега. Когда Жак закончил изучать витрину обувного магазина на углу рю ду Фур («Провожу исследование», — ехидно усмехнулся он), я посмотрела на него внимательнее. В Техасе он носил волосы в стиле небрежно спадающей шевелюры Хью Гранта, еще до того, как сей стиль вошел в моду. Теперь прическа стала короче и аккуратнее, а легкая седина лишь украшала джентльмена, продающего обувь в «Ле Бон Марше». Не было и намека на брюшко мужчины средних лет, дальнозоркого прищура. Элегантный покрой костюма и до блеска начищенные туфли — как будто мой кавалер сошел со страниц каталога «Бергдорф». Он снял свой пиджак и закатал рукава. Я обратила внимание на круглогодичный техасский загар и белую полоску на безымянном пальце левой руки — след от кольца. Я пыталась вспомнить, что он сказал насчет того, как давно развелся с женой.
Каким-то образом ноги привели нас не к музею, а к собору Сен-Сюльпис (вид которого вызывает во мне желудочные колики — так как напоминает о полицейских сапожищах, наступающих на мои драгоценные туфли от Джимми Чу во время того прерванного шоу Армани!). Мы сидели на ступенях фонтана, рядом, почти касаясь друг друга, и вели негромкую беседу о шансах на продолжение моей карьеры. Я держала в руках хлеб, пока Жак открывал бутылку шардоннэ штопором швейцарского армейского ножа.