Я показала свое приглашение и меня пропустили, вручив подарочную сумку (держу пари — с туалетной водой № 5). Музыка — неопределенная попсовая жвачка — грохотала так, что невозможно было попросить помощи у швейцаров, да и те все равно были заняты: строили глазки россыпи французских кинозвездочек в ярких платьях, укороченных и сверху, и снизу, посетивших шоу в поисках полезных контактов.
Идей по поводу того, как отыскать свое место в лабиринте комнат и дверей, ведущих в бутики, у меня не было. Из одного зала я попадала в другой и так далее. В каждом помещении, образуя тесный круг, стояли в три ряда кресла с белыми атласными подушками, как для провинциальных посиделок. Узкий коридор между рядами служил «языком», который «змеился» сквозь дверной проем и через следующие комнаты. Отсутствие настоящего подиума — как будто модели случайно прогуливаются по дому — придавало дефиле атмосферу интимности. Обманчивое впечатление, конечно, учитывая, что здесь собралось, вероятно, человек четыреста поглазеть на модели различной степени раздетости. Но устроители придумали хитрый ход для рассадки зрителей: большое количество кресел в переднем ряду предназначалось для небольшого количества исполненных собственного достоинства издателей и редакторов ведущих СМИ.
Умопомрачительно одетая в этом сезоне «Шанель» сформировала из обычных подозреваемых трибуну убийц впереди и в центре. Минуточку. Что случилось с главным редактором «Моды», почему дама, закутанная в длинный до пят лисий мех, пыталась спрятаться, вжавшись в кресло? Возможно ли такое? Чтобы не она одна в этой комнате была одета в твидовое мини-платье цвета красного апельсина, жакет с бахромой и туфли «Лого» — а двойником оказалась простой редактор раздела мод из «Макс моды»?! «Умерла бы на месте, случись такое со мной!» — думала я, присоединяясь к дружному хихиканью в зале. Несомненно, у папарацци была причина для веселья, глядя, как двойники — кто чей двойник, наверняка тоже будет темой для споров на обеде у Валентино сегодня вечером — пересекают дорожку на пути к своим местам. К сожалению, я узнала лишь несколько подробностей от стилистов, шептавшихся рядом со мной. Черт бы побрал, всю эту катавасию с туфлями сегодня! Я не могла поверить, что пропустила все самое интересное.
У своего «столба позора», в отгороженном углу первого зала, две дюжины фотографов были заняты выяснением отношений — отпихивали друг друга локтями и старались отвоевать лучшую позицию для съемки, но единственное, что им пока удавалось, — запечатлеть какую-нибудь наивную молоденькую модель, поправляющую трусики-стринги. Очевидно, они ждали слишком долго, даже начали скандировать нечто похожее на футбольное «Оле-оле-оле». В задних рядах приглашенные впервые балансировали на краешках своих стульев, впитывая каждую подробность интерьера, нарядов соседей, освещения, музыки. Зал готов был взорваться.
Я прокладывала себе дорогу, задерживаясь то там, то тут для обмена приветствиями и воздушными поцелуями — отправляемыми в некоторых случаях на большое расстояние.
Пробираясь с тыла, заметила несколько вспышек от фотокамер, а затем неясные очертания ног моделей, услышала шелест репортерских блокнотов, щелканье авторучек. Шоу начиналось. Великолепно. Мне надо было поторопиться. Я медленно пробиралась через предпоследнюю на пути комнату и задержалась при входе в следующую. Снова посмотрела на свое приглашение, там было указано место. Ради всего святого, что может обозначать эта надпись: Dc2vii?
— Excusez moi. Excusez moi. Excusez moi. — Переступив порог, я наконец обнаружила свое место в середине второго ряда справа.
— Проклятие! — пробормотала я. Второй ряд? И что еще хуже, чтобы добраться до кресла, с какой бы стороны ряда я ни зашла, придется перелезать через пять человек. Если пойти через дальний конец ряда, я буду награждена похотливыми взглядами ведущего рубрики «Мода. Сенсации. Покупки» журнала «Харперс базар» и помощника редактора раздела торговли итальянского «Вог». («В конце концов, у них нет при себе обсыпанных мукой французских батонов», — подумала я с облегчением.) Или же я могла зайти с ближнего конца ряда и вызвать гнев байера и дизайнера женской спортивной одежды из дома Неймана Маркуса, а также парочки незнакомых стилистов.