«Как она постарела», – озабочено подумала Имма.
Когда стихло шарканье кожаных сандалий, патер Йоханнис повернулся к ней:
– Ну, сестра Имма, о чем вы хотели поговорить со мной? Что вы не хотите доверить аббатисе?
– Вам не стоит сердиться на Ротруд, Pater Immediatus. С каждым годом она становится все упрямее. Но она хорошая аббатиса.
– В этом я не сомневаюсь.
– Вы должны обязательно посмотреть на нотный шрифт, который она изобрела. С помощью невм – нотных знаков – она может изложить музыку на пергаменте. Вы только представьте себе книги, полные звуков, записанные на веки вечные!
– Это все очень интересно, однако, как вы слышали, у меня мало времени. А сейчас извините меня.
Имма вытерла потные ладони о свою рясу:
– Pater Immediatus, я прошу вас исповедать меня. Я согрешила и очень от этого страдаю. Слишком сильно, чтобы об этом знала сестра Ротруд. Сам Бог привел вас сюда, чтобы я могла перед вами исповедаться в своих грехах. Вы выслушаете меня и отпустите грехи?
– Хотите довериться мне? Однако частная исповедь в нашей церкви не предусмотрена. Вы должны об этом знать.
– Я хорошо знаю законы церкви. Однако мои прегрешения лежат на мне таким тяжким грузом, что душа моя не находит облегчения в молитвах во время богослужения. Вы не могли бы сделать для меня исключение?
– И пойти против воли Папы Римского и всех членов монастыря? Предусмотренным наказанием за тяжкие нарушения является бичевание. Обратитесь к аббатисе. Она прикажет выпороть вас плетьми. На этом наша беседа окончена, сестра Имма. Не беспокойтесь, я забуду, с каким недостойным вашего статуса желанием вы обратились ко мне. А теперь идите. Время не терпит.
Имма безмолвно уставилась на его лицо с острым подбородком и широкими скулами. Главный аббат отказал ей в личной исповеди. Естественно. Имма понимала причину его отказа. Вероятно, она сама отреагировала бы точно так же. Тем не менее она чувствовала себя отвергнутой, точно послушница, получившая нагоняй.
– Патер Йоханнис, – сделала она новую попытку, – если сарацины нападут на нас и я умру, мне придется предстать пред Господом нашим с душой, отягощенной грехом. Я понимаю ваше возражение. Но, быть может, нам лучше искать спасение в вечности, чем в этой короткой жизни?
Йоханнис взял ее за руки и с суровым видом поднял на ноги:
– Для теологии нам придется найти возможность в другой раз, сестра главная певчая. А теперь я настаиваю на том, чтобы мне дали возможность написать письмо графу Одольфу. Если ситуация окажется не такой страшной, я вспомню о вас. Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием.
И он решительно вытолкал Имму в коридор. Она еще мысленно искала аргументы, однако занавеска перед дверью кельи уже задернулась.
Имма стояла на поле у полуразрушенных каменных стен. Все вокруг казалось ей нереальным. Как она сюда попала? Ее окружали чудовища, человеческие фигуры с волчьими головами, которые били саблями по земле так, что летели искры. Они прыгали и бегали, окружая Имму со всех сторон, затем попытались схватить ее своими длинными чавкающими мордами. Одно из чудовищ спряталось под маской человека. Несмотря на то что Имма раньше его не встречала, оно показалось ей странно знакомым. Она схватила его за маску, сгорая от любопытства и не испытывая страха. И тут на нее набросились два волка-оборотня, упали перед ней на землю и начали грызть ее ноги. Было щекотно, и она отпрянула.
Слишком поздно. Ее ноги исчезли. О бегстве можно было и не думать. Существо в маске подошло ближе. Она отступала назад до тех пор, пока не почувствовала, что уперлась спиной в стену. Она очутилась в какой-то нише. Каменные стены сжимали ей плечи.
– Но здесь слишком тесно! – крикнула она химерам. Чудовища закивали головами – казалось, их черепа подвешены на невидимых нитях. – Слишком тесно! – она настойчиво повторяла эти слова, однако, кажется, никто ее не слышал или не хотел слышать.
Волки-оборотни начали замуровывать нишу кирпичами и известковым раствором. Они возвели стену, которая дошла Имме сначала до бедер, затем до груди, до горла. И вот всего лишь тонкая полоска света проникает в ее застенок. Она прижалась к стене и посмотрела через эту узкую щель. На расстоянии руки, однако вне ее досягаемости стояло существо в маске. Его дыхание пахло миррой, и вдруг он сорвал маску со своего лица. Прежде чем Имма смогла понять, кто или что скрывалось за маской, чья-то волосатая рука просунула это искусственное лицо через отверстие в стене и с силой прижала его к ее лицу. Она еще успела услышать, как царапнул по кладке уложенный в нее последний ключевой кирпич. А затем все вокруг погрузилось во тьму.