— «Qui vous a mis dans cette fichue position? — горько процитировал мистер Уайт. — 'C'est le pigeon, Joseph?»[44]
Миссис О’Каллахан вежливо улыбнулась.
У мистера Уайта просто глаза на лоб полезли. Он не без труда сглотнул слюну.
— Вы всерьез говорите мне, что верите, будто человек, отрицающий существование голубя, обречен поджариваться веки вечные на настоящем огне?
— Ад, он же…
— Ради Бога, не заводите вы канитель насчет Ада. Давайте держаться за голубя. Так верите вы или не верите, что человек… Верите в то, что я сказал?
— Верю, — твердо ответила миссис О’Каллахан.
— Верите. Хорошо, попробуем достичь некоторой определенности. Попробуем выяснить несколько больше об этом голубе, понять, что представляет собой тот, кого нам нельзя отрицать. Он летает вниз головой, не так ли? И предположительно, существует лишь в единственном экземпляре, как феникс. А в клюве он держит лозунг.
— «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение.»[45]
— Вот именно. Что-нибудь еще вам о его обыкновениях известно? О времени гнездования? О пении? О питании? Летает ли он на какой-то определенной высоте? Что происходит при его столкновении с аэропланом? Когда его в последний раз наблюдали? И так далее? И тому подобное?
— Я думаю, она высоко летает, поэтому, если она не спустится, вы ее нипочем не увидите.
— Десять тысяч футов?
— В Царствии Небесном.
И миссис О’Каллахан показала пальцем вверх, чтобы мистер Уайт понял, где это.
— На какой высоте находится Царствие Небесное?
Назвать определенную цифру миссис О’Каллахан не пожелала. Она подозревала, что в этом вопросе кроется западня.
— В стратосфере, возможно?
— Все может быть.
— Хорошо. Мы делаем успехи. У нас появляется под ногами твердая почва. Итак, мы знаем, что существует некий голубь, Columba oenas, который летает в атмосфере вниз головой, растопырив крылья под углом атаки в девяносто градусов, держит в клюве клочок бумаги, причем из тела его истекают во всех направлениях лучи, а известен этот голубь как Дух Святой, и всякий, кто отказывается верить в подобную чушь и дребедень, без промедлений отправится в глубины Ада, где пылает самый настоящий огонь, и благожелательное божество будет терзать его там во веки веков — так?
— Ну…
— Верите вы в это или не верите?
— Она ведь может бумажку-то только временами носить, мистер Уайт. Может, она не всегда ее носит, а только на крестины.
— А написала она ее, надо полагать, собственным пером? — страстно вскричал патриарх и стукнул кулаком по бочке, — так что Домовуха села и гавкнула.
— Нет, бумажку Бог написал.
— Понятно. То есть, мы имеем дело с почтовым голубем. Отец Небесный, я того и гляди с ума сойду — неужели вы всерьез говорите, что верите во все это?
— Я верую в Духа Святого, в Святую Римско-Католическую Церковь, в…
— А я их отрицаю! — возопил мистер Уайт. — Всю эту чертову околесицу! Отрицаю, что Дух Святой — почтовый голубь! Я… Я…
— Знамо дело, вы это не всерьез говорите. Вам это в вину не зачтется.
— Я всерьез говорю. Я…
И тут мистер Уайт вдруг примолк, лицо его окрасилось в цвета утиного яйца — только складки у ноздрей порозовели, — он зажал рот ладонью и повернулся к миссис О’Каллахан спиной. Был ли причиной пример Микки, или бренди, или тряское движение бочек, или вызванное теологическим спором возбуждение, или совершенный им непростительный грех, — но отвернулся он очень вовремя.
Боже милостивый, думал он несколько минут погодя, скорчившись на дне своего судна, отирая потный лоб, ощущая в ноздрях едкий запах рвоты, желая себе наискорейшей кончины, чувствуя, как подбрасывает его бочку речная вода, сжимая веки, чтобы не увидеть опять кружение берегов, Боже милостивый, это последняя соломинка. Возможно ли, чтобы разумное существо… О Господи, опять! Верить в то, что голубь… да мне уж и нечем. О Боже, о Монреаль!
Миссис О’Каллахан взирала на него с ужасом. Прегрешение против Духа Святого… Но и сама она была чрезмерно внушаема. Микки, и мистер Уайт, и берега — они так странно кружили, — и эти ощущения, и звуки, которые он издавал, и как оно все выплеснулось, когда он развернулся, — Пресвятая Мария Матерь Божия! Миссис О’Каллахан вытащила крошечный носовой платочек, тоже повернулась, выкатила, точно негр какой-нибудь, глаза и принялась блевать.
44
«Кто довел тебя до состояния столь жалкого?» — «Голубь, Иосиф». Мистер Уайт цитирует «Улисса» Дж. Джойса, который в свою очередь цитирует (с ошибкой) антикатолический роман Лео Таксиля «Жизнь Иисуса».