Страшная десница войны нависла, грозясь, над обреченной столицей.
Лиффи протекала через Дублин стесненной каменными стенами и перекрытой мостами. Поднимавшаяся неделями вода почти уж лизала набережную, а в последние дин не только лизала, но во время приливов перехлестывала через ее ограждение. Этим утром она омыла стены и добралась до подвалов половины О’Коннелл-стрит, хорошо еще, что улица эта была нежилой. К вечеру вода продолжила прибывать, вернулся прилив и многие опасались, что вскоре половина города затонет. Пожарная Бригада, Скорая помощь Св. Иоанна, местные силы самообороны, несколько братств, не говоря уж о добровольцах из разных слоев общества и принадлежавших к разным вероисповеданиям занимались — несмотря даже на то, что могущественная армия Абиссинии стучалась в ворота столицы, — эвакуацией нижних этажей, предупреждая жильцов о необходимости перенести мебель на верхние, распространяя последние новости о вторжении, направляя друг к другу посыльных с записками «14.35 часов» и забегая в пивные, чтобы освежиться стаканом портера. Имевшие место суматоха и путаница отчасти осложнялись тем, что несколько лет назад патриотически настроенные законодатели переименовали мосты, решив, что не следует и дальше увековечивать память таких тиранов, как королева Виктория и лорд Саквилл (который их все и построил), и снабдила их именами видных европейских фигур наподобие Лайама Меллоуса[48]. В результате, пожилые люди, получая официальное распоряжение прибыть к мосту Отца Мэттью[49], не могли взять в толк, что идти им надо на Уитвортский, а те, кому полагалось, пройдя по Кэпел-стрит, перейти на другой берег реки, сбивались с ног в поисках Граттанского моста.
Даже дикторы Ирландского радио вышли из зимней спячки и нарушили их обычное эфирное молчание, дав горожанам совет сохранять достойное спокойствие. Глава правительства, сообщили они, уверенно держит руку на пульсе всего происходящего.
От телефонной связи остались одни воспоминания.
Мистер Уайт и его ученики, сидевшие в своих сосудах спасения[50], ничего о кризисе не знали. А если б и знали, навряд ли он их озаботил бы. Глаза их были закрыты. Те, кто еще мог шевелить языком, молились sotto voce[51]. Они миновали последнюю длинную излуку Слейна, ту, что пролегает между Феникс-парком и Каслноком, свернули под Гленолинской плотиной во взбухшую Лиффи, и панорама пораженного ужасом города пошла писать вокруг них величавые круги.
48
Лайам Меллоус (1892–1922) — ирландский республиканец и политический деятель. Во время гражданской войны между сторонниками и противниками Англо-ирландского договора был взят в плен и расстрелян.