— Обезвредим упрямого вожака, и все слоны уйдут в лес, — сказал снайпер.
Стадо заволновалось еще больше, оно кружилось, как в водовороте. Лишь вожак да хромая мать стояли спокойно в самом центре.
Вертолет на мгновение исчез где-то за поездом, потом появился вновь, и, уже летя совсем низко, направился к стаду. Слоны, неистово трубя и наталкиваясь друг на друга, продолжали кружить на одном месте. В шуме голосов и грохоте винта вертолета они не услышали выстрела… Почти касаясь верхушек деревьев, вертолет развернулся и, не набирая высоты, умчался в сторону поезда.
Хромая слониха увидела, как пошатнулся вожак. Но он не упал, а рванулся вперед, и стадо вновь услышало его боевой, призывный клич. Слоны ждали этой команды. Они устремились к поезду. Рабочие укрылись в вагонах. А животные срывали двери и ломали все, что попадалось на пути.
Улучив момент, тяжелораненый вожак незаметно покинул стадо. Скрывшись в зеленом сумраке джунглей, он с трудом прокладывал себе дорогу, уходя все дальше и дальше в поисках последнего лежбища предков.
Он чувствовал приближение конца и шел вперед. Он спешил. Иногда останавливался, чтобы немного передохнуть. Он верил, что одолеет свой последний путь и никто не узнает тайну его последнего дня, последнего часа.
…Он мог бы прожить еще долго, но люди ускорили ход времени. Эти двуногие существа очень злы и коварны. Они убили его младшего сына, ранили его последнюю любовь…
Слоны не уходили с поля боя. Место вожака занял его старший сын. Еще два дня люди пытались восстановить дорогу. Но животные вновь и вновь шли в атаку. Стадо становилось все свирепее. В полдень, когда солнце нещадно палило, когда люди и животные, на время прекратив сражение, укрылись в тени, прямо перед полицейским начальником, сидевшим в тени навеса под охраной часового, неожиданно и бесшумно предстал вождь обитателей леса. Часовой оробел. Полицейские и рабочие были изумлены. Никто и никогда не слышал, чтобы лесные люди вот так открыто выходили на встречу с жителями городов и деревень. Видно, дело, по которому он явился, было чрезвычайно серьезным.
Вождь пришел не в праздничном наряде. Набедренная повязка. Черные длинные волосы укрывают плечи. Он толстогуб, низкоросл, плечист и мускулист. Смотрит прямо.
Остановившись шагах в пяти от старшего полицейского и не спуская настороженного взгляда с часового, он начал свою речь. Говорил быстро, жестикулируя, то и дело показывая руками в сторону слонов. Рабочие и полицейские, слушавшие его речь, с трудом улавливали отдельные слова, похожие то на сингальские, то на тамильские, но смысла речи понять не могли.
— Надо найти человека, знающего язык веддов, — сказал старший полицейский.
— Такого здесь нет, разве что в городе найдется какой-либо ученый, — возразил старый железнодорожник.
— Тогда надо повезти его в город, и пусть там он скажет, чего хочет…
— Только не уговаривайте его. Он никуда с вами не пойдет. А если вздумаете применить силу, то знайте: сейчас же в вас из-под каждого кустика, из-под каждого листика молнией полетят острые, поражающие без промаха стрелы. Ведь недаром они зовут себя то стрелками, то охотниками, — проговорил железнодорожник. — Да и спорить с ними незачем, все без перевода ясно: он требует не убивать слонов, слоны — это боги и хозяева джунглей. Ведды — мирные люди, но они храбры, умны и могут, защищая слонов, направить отравленные стрелы в нас…
— Так почему же твои умники до сих пор голыми ходят, как во времена Адама и Евы, живут в пещерах и хижинах из древесной коры? — расхохотался офицер и тут же умолк, увидев суровый взгляд гостя.
Вождь лесных жителей вновь повторил свою речь и резким движением руки показал на ближайший куст, под которым невесть откуда появились две огромные чаши из древесной коры. Не обращая никакого внимания на полицейских, он повернулся и зашагал обратно в лес.
Чаши были наполнены диким медом. Возле них лежали подбитые птицы с ярким оперением.
— Лесные люди вновь преподносят нам дары, прося смилостивиться, не трогать слонов… — объяснил старый железнодорожник.
— Ты говори, да не заговаривайся! — крикнул офицер. — Мало ли чего хотят эти дикари! По-твоему, пусть слоны разрушают дорогу, а поезда стоят на месте, так, что ли? Не те речи у тебя… Смуту посеять хочешь?! Мы еще узнаем, кто ты таков…