— Козел вонючий!
Дона Мария II пожала плечами, стараясь сгладить неловкость:
— Твердит это с тех пор, как поступила. А видели бы вы, доктор, какую сцену она закатила родным. Хоть святых выноси. Да и нас всех разнесла по кочкам.
Врач записал в блокноте: козел, разнесла по кочкам, подвел жирную черту, как будто собирался подсчитать сумму, и вывел заглавными буквами: ХУЙ. Медсестра, до этого заглядывавшая ему через плечо, отпрянула назад: непробиваемое католическое воспитание, предположил доктор, смерив ее взглядом с головы до ног. Непробиваемое католическое воспитание и нетронутая девственность как дань семейной традиции: мать, зачиная ее, должно быть, молилась святой Марии Горетти[12].
Шарлотта Бронте, балансируя на грани химического нокаута, указала пальцем с облезшим лаком на ногте в сторону окна:
— Вы хоть раз замечали солнце там за окном, козлина?
Психиатр нацарапал: ХУЙ+КОЗЛИНА=ВЕЛИКАЯ ЕБЛЯ, вырвал листок и отдал его сестре:
— Видите? — спросил он. — Эту истину мне помогла постичь моя первая учительница домоводства, кстати, если честно, обладательница лучшего клитора в Лиссабоне.
Королева Мария резко выпрямилась, преисполненная почтительного негодования:
— Вы, доктор, сегодня в прекрасном расположении духа, но есть и другие врачи, которым требуется моя помощь.
Доктор послал ей широким жестом благословение Urbi et Orbi[13], которое как-то видел по телевизору.
— Ступайте с миром, — произнес он неторопливо с итальянским акцентом, — и не теряйте моего папского послания, не дав его прежде прочесть моим возлюбленным братьям епископам. Sursum corda и Deo gratias[14] или наоборот.
Он тщательно затворил за ней дверь и вернулся к столу. Шарлотта Бронте смерила его оценивающим взглядом из-под полуприкрытых век:
— Пока не решила, симпатичный вы козел или мерзкий, но, на всякий случай, шли бы вы в пизду вашей матери.
В пизду матери, подумал он, до чего верно сказано. Он повертел это выражение во рту языком, как карамель, ощутил его цвет и теплый вкус, отступил во времени к тому дню, когда прочел его нацарапанным карандашом на стене школьного туалета среди поясняющих рисунков, объявлений и четверостиший, на фоне тошнотворного воспоминания о тайно выкуренных сигаретах, купленных поштучно в магазине канцелярских товаров у греческой богини, подметавшей прилавок излишне пышным бюстом и останавливавшей на покупателе пустые, как у статуи, зрачки. Там же, в темном уголке, худенькая женщина с видом подчиненной поднимала петли на чулках, о чем с витрины вещало сделанное по трафарету объявление («Подъем Петель, Быстро и Качественно»), похожее на таблички на решетках Зоологического сада с латинскими названиями животных. Настойчивый запах карандашей фирмы «Виарку» мешался в лавке с запахом сырости; и дамы весьма округлых форм, возвращаясь с рынка с покупками в газетных кульках, заходили пожаловаться отчаянным шепотом греческим сиськам на свои семейные неурядицы, вызванные маникюршами-извращенками и француженками из кабаре, которые соблазняли их мужей тем, что складывались вчетверо под возбуждающую мелодию «Полуночного вальса», профессионально оголяя ляжки.
Негр, мастурбирующий во дворе, начал в назидание санитарам корчиться в беспорядочных оргиастических конвульсиях, выставив шланг наружу. L’arroseur arrosé[15]. Неутомимая Шарлотта Бронте опять принялась за свое:
— Слушайте, вы, бездельник! Знаете, кто хозяйка этого всего?
И после паузы, рассчитанной на то, что врача успеет крепко взять за горло ужас, как школьника, застуканного на том, что он чего-то не знает, по-хозяйски шлепнула себя ладонью по животу:
— Я.
Глаза, презрительно оглядывающие доктора из-под полуопущенных век, вдруг брызнули лучами длиной с двадцатисантиметровую линейку:
— Не знаю, уволю я вас или назначу директором. Соответственно.
— Соответственно?
— Соответственно решению моего мужа, укротителя бронзовых львов Себаштьяна ди Мелу маркиза ди Помбал[16]. Мы торгуем дрессированными зверями для статуй, каменными бородатыми пенсионерами для фонтанов, неизвестными солдатами с доставкой на дом.
15
Политый поливальщик (
16
Себаштьян Жозе Помбал, полное имя Себаштьян Жозе ди Карвалью-и-Мелу, граф ди Оэйраш, маркиз ди Помбал (1699–1782) — влиятельный португальский политик эпохи Просвещения, один из самых ярких представителей «просвещенного абсолютизма». Статуя маркиза со львом, сидящим у его левой ноги, украшает площадь маркиза Помбала в Лиссабоне.