Но та приземлилась ей на щеку, и Гермиона нахмурилась, наблюдая за снежным мельтешением перед глазами, а потом перевела взгляд на Малфоя. Воздух застрял в горле от того, как он на нее смотрел, его рука скользнула к ее талии и прижала так, что Гермиона грудью коснулась его груди.
– Не из-за этого.
Ее дыхание ускорилось, и Гермионе подумалось, что он, наверное, заметил это, когда притянул сильнее, разворачивая их пару вправо.
– А чего же тогда ты безрассудно и отчаянно хочешь?
Он не ответил, его пальцы пробежались по ее спине, и Гермиону затянуло в вихрь танца.
2 января, 1999
Гермиона уперлась каблуками в металлическую перекладину под своим сиденьем и подняла к груди чашку с кофе. Ноги Драко располагались по обеим сторонам от того места, где были бы ее, опусти она ступни на пол. Одной рукой он обхватил свой кофе, а другой придерживал на краю стола кроссворд. День выдался холодным, но от снега осталась только грязь да слякоть на обочине дороги.
– Ощущается новый год, правда?
– Неа, – пробормотал он, прижимая к столу страницу, чтобы заполнить клеточки ответа.
Да уж, Малфой явно не отличался оптимизмом. Ее глаза скользнули от даты, которую он обвел в газете, – Драко так делал каждое утро без исключения, – к его ладони.
– Откуда у тебя это кольцо?
На серебряном ободке виднелись странные символы, а янтарь в центре переливался красными, золотыми и коричневыми прожилками. Обычно Гермиона не могла определиться, некрасиво ли это украшение или странным образом притягательно, но вот интересовало оно всегда.
– Остров.
Она приподняла брови, но уточнения не дождалась.
– Остров?..
– Это магический камень. Помогает помнить.
– Помнить что?
– Всё.
Гермиона внимательно изучила сначала кольцо, затем выражение лица Малфоя, которое, впрочем, ни о чем ей не сказало.
– Если бы я попросила тебя вспомнить наш разговор… три месяца назад… О, когда мы с тобой наблюдали за людьми в той комнате ужасов. Ты бы смог воспроизвести его дословно?
– Скорее всего, нет.
Она нахмурила лоб, прищурила сначала левый глаз, потом правый.
– Тогда какая от него польза?
Малфой облизнул губы, и ручка, которую Гермиона сама дала ему чуть раньше, завертелась у него в пальцах.
– Ты знаешь, что слоны помнят всё? Они могут забыть мелочи, вроде столкновения с другим слоном, но хранят в памяти самое важное.
– Так это помогает тебе помнить значимые вещи? А без магии ты не можешь?
– Нет, – он перевел взгляд на газету. – С момента рождения слоны проходят огромные расстояния. Вся их жизнь – это путешествие, они всегда чего-то ищут. Безопасной, лучшей жизни, хорошего корма – того, что им нужно.
– Ты что-то ищешь?
Он поднял на нее глаза.
– Все чего-то ищут. Но иногда забывают, чего же именно. Куда ушли, что сделали…
– Слоны могут держать в голове всё. Каждый момент и каждую тропинку. Если они окажутся в лесу, в котором побывали двадцать лет назад, то вспомнят дорогу и место водопоя и…
– Они помнят то, что причинило им боль, и что их спасло.
– И это помогает им выжить, – Гермиона обхватила пальцами свою чашку. – Так этот камень помогает тебе помнить все дороги, которыми ты прошел. Всё, что ты приобрел за время пути. То, кем был и кем стал. Или кем хочешь стать, и куда стремишься отправиться. Пусть он и не помогает тебе помнить каждую мелочь в деталях.
– Что-то в этом роде, – пробормотал Малфой, записывая еще одно слово в кроссворде.
Ей хотелось знать, как это работает: сохраняются ли воспоминания в памяти всегда, или же камень помогает вытащить их на поверхность при необходимости. А может, это просто безделушка из конкретного места и времени, которая служит напоминанием.
– Память меняет путь, которым ты идешь, – мягко проговорила она, наблюдая за тем, как Драко задумчиво прикусил губу. – И это приводит тебя в лучшее место. Знаешь, слоны всегда находят дорогу домой. Неважно, чем тот стал, или как они его воспринимают. Не играет роли, когда животные ушли, как далеко бродили, и какой тропинкой вернулись обратно, они всегда находят туда дорогу.
– Я знаю, – он посмотрел ей прямо в глаза и отодвинул газету – в кроссворде все еще оставались пустые клетки.
– В некотором роде мы все похожи на слонов: в том, как мы путешествуем. Вся наша жизнь – это странствие. И мы стараемся помнить. Пытаемся найти дорогу домой, к лучшему месту. Если только не забываем.
– И это делает путешествие бессмысленным.
– Эх, – она покачала головой. – Мы все равно доберемся туда, куда нам хочется.
Его брови взлетели вверх.
– Неужели?
Она открыла было рот, замерла и пожала плечами.
– Некоторые из нас.
– Даже те, у кого получится – не слишком много смысла в пути, о котором забыл. Ты не можешь быть полностью счастлив от того, что достиг желанного места, если не помнишь о других местах, в сравнении с которыми постигается уникальность твоей цели. А может, это вообще не самый лучший пункт, куда бы ты мог попасть, но ты не знаешь, что не так, – ведь не помнишь, что тебе было надо для счастья.
– Или ты свернул не туда и забыл дорогу назад. Или завершил путешествие слишком рано, запамятовал путь домой. Возможно, люди слишком распаляются в поисках того, что, как им кажется, они хотят, и не находят этого, когда наконец достигают нужной точки. Или сбиваются с пути и не могут выбраться на тропинку, ведь всё, на что они обращали внимание, было… как же сильно они ненавидят деревья, толстые корни и грязную воду.
– Негатив.
– Правильно. И знаешь, чаще всего негатив выглядит одинаково. Это позитивный взгляд выявляет различия, – она помахала рукой в воздухе. – Я была в дюжине кофеен, ни названия, ни местоположения которых не помню. Все, что осело у меня в голове – это ужасный кофе, отвратительный сервис или плохие маффины. Но я помню эту, потому что здесь всё хорошо. Еще я помню заведение возле дома моих родителей и парочку мест в Лондоне.
– Так ты имеешь в виду, слоны запоминают, потому что какие-то конкретные деревья сделали их счастливыми… Для них это все зеленые стволы.
– Не может такого быть, в противном случае, они бы не помнили разницу. Все дело в воспоминаниях, которые они получают в каждом месте, на каждой стадии пути. Это своего рода счастье, принесенное чем-то. Именно так они и помнят. Им не нравятся тигры, так что это вряд ли имеет значение. Но зато им по нраву… источник, где…
– Полагаешь, что финал не так важен, как положительные вещи, которые ты приобретаешь по мере пути.
– Думаю, да, – она отставила свою чашку и опустила ноги, слегка коснувшись Малфоя. – А ты нет?
– Это равнозначные составляющие. Путешествие определяет тебя, твою жизнь, конец. Но оно мало значит без финала, которого ты хочешь…
– Пока ты не пропустишь нужное тебе место потому, что слишком зациклился на чем-то другом, проигнорировал или забыл о тех вещах, которые действительно делают тебя счастливым.
– Как бы то ни было, плохой конец портит всё путешествие. Люди жалеют о своих жизнях, если итог, которого они достигли, не так хорош, как само странствие. Тогда они больше не счастливы.
– Но разве само по себе путешествие не может быть ценным? Пусть ты пришел к чему-то плохому, вместо хорошего? Все твои воспоминания остаются с тобой.
– А почему нельзя получить и то, и то? – он подался вперед. – Никто не говорит себе, достигнув конечного пункта, что только путь имел значение. Если только это не попытки устроиться в жизни, которую ненавидишь.
– Конечно, ты хочешь и того, и того.
– Все этого хотят. Цель путешествия в достижении финала, которого ты жаждешь и в котором нуждаешься. Если это не так, значит, странствие не завершено. Пусть тебе даже придется вернуться и начать все сначала.
– А если ты не знаешь пути назад? Тогда нам только и остается, что надеяться на то, чтобы бродить, как слоны? – она оценила его веселье, схватила газету, намереваясь дорешать кроссворд, и ткнула в сторону Малфоя пальцем. – Ни. Слова.