– Но это не так, – возразила миссис Оливер. – Я пишу неплохо, но…
– Никаких «но»! Ты должна говорить, что пишешь превосходно, даже если так не думаешь.
– Я бы хотела, Альбертина, – сказала миссис Оливер, – чтобы ты беседовала с этими журналистами вместо меня. У тебя это получилось бы куда лучше. Не могла бы ты как-нибудь притвориться мною, а я бы подслушивала за дверью?
– Да, это было бы забавно. Хотя они бы сразу поняли, что я – это не ты. Они знают твое лицо. Но все равно, тебе нужно всем повторять, что ты лучше всех. Они должны это знать и трубить об этом повсюду. Ужасно слышать, как ты говоришь, словно извиняясь за то, что делаешь.
В таких обстоятельствах миссис Оливер ощущала себя подающей надежды актрисой, которая пытается выучить роль, подвергаясь при этом беспощадной критике режиссера. Впрочем, сейчас ее вряд ли ожидали значительные трудности. Она уже видела пару женщин, поджидающих, когда они встанут из-за стола. Но им достаточно улыбнуться и произнести несколько шаблонных фраз вроде: «Как любезно с вашей стороны! Приятно, когда людям нравятся мои книги». Все равно что сунуть руку в коробку и достать оттуда десяток нужных слов, нанизанных на нитку, как бусины. А вскоре уже можно уходить.
Миссис Оливер скользнула глазами вокруг стола в надежде обнаружить не только поклонников, но и друзей. Действительно, неподалеку она заметила Морин Грант. Наконец писательницы и их кавалеры поднялись и устремились к креслам, кофейным столикам и укромным уголкам. Этого момента миссис Оливер больше всего страшилась, правда, чаще на вечеринках с коктейлями, чем на литературных приемах, которые она посещала крайне редко. В любую секунду может появиться кто-то, кого вы не помните или с кем не хотите разговаривать, но кто помнит вас и жаждет с вами общения. Так случилось и на сей раз. К ней приближалась женщина солидных пропорций с большими белыми зубами. По-французски таких женщин именуют une femme formidable[1], но данная особа явно была не француженкой, а англичанкой. Очевидно, она либо знала миссис Оливер, либо намеревалась с ней познакомиться. Последний вариант оказался верным.
– О, миссис Оливер! – заговорила женщина высоким пронзительным голосом. – Какая радость видеть вас здесь! Я так давно мечтала с вами встретиться. Ведь я и мой сын просто обожаем ваши книги, а муж никогда не уезжал, не захватив с собой по меньшей мере две. Пожалуйста, садитесь. Мне о многом хочется вас расспросить.
«Не слишком приятная особа, – подумала миссис Оливер, – но выбирать не приходится».
Новая знакомая с твердостью полицейского подвела ее к дивану в углу, взяла себе кофе и поставила чашку перед миссис Оливер.
– Ну, вот мы и устроились. Вряд ли вы знаете мое имя. Я миссис Бертон-Кокс.
– Ах да, – сказала миссис Оливер, смущенная, как обычно. Миссис Бертон-Кокс? Она тоже пишет книги? Миссис Оливер ничего не могла о ней припомнить, но имя казалось ей знакомым. В голове у нее что-то забрезжило. Может, эта женщина работает не в детективном или юмористическом жанре и вообще не в области беллетристики, а пишет книги на политические темы? «Если она высоколобая интеллектуалка, это облегчает положение, – подумала миссис Оливер. – Мне будет достаточно слушать и время от времени повторять: «Как интересно!»
– Вас очень удивит то, что я собираюсь сказать, – продолжала миссис Бертон-Кокс. – Но, читая ваши книги, я поняла, что вы знаете человеческую природу и полны сочувствия и что если кто-то в состоянии ответить на мой вопрос, так это именно вы.
– Право, не думаю… – промямлила миссис Оливер, пытаясь подобрать слова, могущие объяснить, что она не уверена в своих способностях подняться на требуемую от нее высоту.
Миссис Бертон-Кокс обмакнула в кофе кусок сахара и стала грызть его так хищно, как будто это была кость. «Возможно, слоновая кость, – подумала миссис Оливер. – Из слоновой кости зубы у собак, клыки у моржей и, разумеется, бивни у слонов. Огромные бивни…»
– Первое, что я должна у вас спросить, – не умолкала миссис Бертон-Кокс, – хотя я уверена, что права, – это есть ли у вас крестница по имени Селия Рэвенскрофт?
– О! – воскликнула приятно удивленная миссис Оливер. Против крестницы она не возражала. У нее было достаточно много крестниц – и крестников, если уж на то пошло. С годами ей все труднее становилось припоминать их всех. Она должным образом выполняла обязанности крестной – посылать крестникам игрушки на Рождество, когда они маленькие, навещать и принимать у себя их вместе с родителями, иногда забирать их из школы, дарить им щедрые подарки на совершеннолетие и на бракосочетание. После этого крестники обычно отдаляются – уезжают за границу работать в посольствах, преподавать в иностранных школах или осуществлять различные проекты, постепенно исчезая из вашей жизни, и вы очень рады их видеть, если они внезапно вновь появляются на горизонте. Но при этом нужно вспоминать, когда вы видели их в прошлый раз, чьи они дети и каким образом вы стали их крестной. – Селия Рэвенскрофт, – повторила миссис Оливер, напрягая память. – Да, да, конечно…