Гуру поджидал меня в Инвуд-Хилл Парке.
- Ты опоздал, - упрекнул он.
- Не слишком опоздал, - возразил я. - Я же знаю, что никогда не бывает слишком поздно для таких вещей:
- Откуда тебе знать? - резко спросил он. -Это же твой первый раз!
- А может быть, и последний, - ответил я. - Мнё это не нравится. И если из второго раза мне будет нечему научиться, я больше сюда не приду.
- Но ты не знаешь, - сказал он, - ты просто не знаешь, на что это похоже - голоса, и тела, лоснящиеся от умастившего их танцующего пламени, и этот поглощающий ритуал! Ты не сможешь представить себе все это, пока сам не примешь участие...
- Посмотрим, - прервал его я. - Прямо отсюда мы сможем отправиться?
- Конечно, - ответил Гуру. Он научил меня нужному слову, и мы вместе произнесли его.
Место, в которое мы попали, было освещено красными огнями, и, кажется, там были каменные стены - сплошная скала. Хотя, конечно, "там" нельзя было видеть по-настоящему, так что огни только казались красными, и камня настоящего там тоже не было.
Когда мы шли к огню, некто остановил нас и спросил:
- Кто это с тобой? - и назвал Гуру другим именем. А я и не знал, что Гуру был еще и тем. кого так звали, ведь это было очень могущественное имя.
Гуру искоса взглянул на меня и ответил:
- Это Питер, о котором я много рассказывал. Тогда она (а это была "она") посмотрела на меня и протянула блестящие от масла руки.
- Ах, - сказала она мягко, как кошки, когда они говорят со мной по ночам. - Ах, Питер! А ты придешь ко мне, когда я позову? Станешь звать меня по ночам, когда будешь один?
- Прекрати! - оборвал Гуру, сердито отталкивая ее с дороги. - Он еще очень юн - ты можешь испортить его, и он не сгодится для своего дела!
А она проверещала нам вслед:
- Гуру и его ученик - хороша парочка! Эй, мальчик, учти, что он не более реален, чем я, - ты единственный, кто реален здесь!
- Не слушай её, - пробурчал Гуру. - Она не знает, что говорит. Все они безумны, когда приходит это время...
Мы подошли к огням и сели на камни. Те, кто были вокруг, убивали зверушек и птиц и проделывали разные вещи с их телами. Кровь собиралась в большой каменной чаше - и они передавали ее из рук в руки. Соседка слева сунула ее мне.
- Пей, - сказала она и ухмыльнулась, показав прекрасные белые зубы. Я отпил два глотка и передал чашу Гуру.
Когда каждый отпил из чаши, мы все разделись. Правда, некоторые, как, например, Гуру, не носили никакой одежды, но на многих одежда была. Та, что сидела слева, придвинулась и тяжело задышала прямо мне в лицо.
- Скажи ей, чтобы она прекратила. Гуру, - попросил я. - Это не входит и ритуал, я знаю.
Гуру сказал он что-то резкое на их языке, и она отошла, ворча и огрызаясь.
Потом мы все начали петь, хлопая в ладоши и ударяя себя по бедрам. Одна из них медленно поднялась и тоже очень медленно обошла вокруг огней. При этом она дико вращала глазами, щелкала челюстями и так размахивала руками, что я слышал, как хрустят ее суставы. Медленно переставляя ноги, шаркая подошвами о камни, она прогнулась назад - до самого пола. На ее животе выступили мышцы, и масло стекало по коже. Когда ее ладони коснулись пола, она упала, извиваясь, и вплела в размеренное пение хора тонкое, протяжное завывание. А мы все пели и хлопали.
Вторая сделала то же, что и первая, и для неё мы пели громче, а для третьей - еще громче. Мы все еще пели и хлопали, а одна из первых двух подняла третью, положила на алтарь и взмахнула каменным ножом. Свет огня блеснул на обсидиане. Когда вся её кровь стекла по желобку внутрь алтаря, мы прекратили пение, и огни погасли.
Но мы всё равно видели всё, что происходит, - потому что на самом деле ничего не происходило, это только казалось, что оно происходит; точно так же все люди и вещи там только казались тем, чем казались. Я один был реальным. Наверно, поэтому я и был так нужен им.
И когда последний из огней умер. Гуру взволнованно прошептал:
- Явление!
Он был очень растроган.
Из лужи крови третьей танцовщицы восстало Явление. Оно было выше всех здесь, а когда заговорило, Его голос был самым громким и глубоким; и все повиновались Ему.
- Пустите кровь! - велело Оно, и мы кололи и резали себя осколками камня. Оно улыбнулось и показало зубы - самые острые, большие и белые. Острее, больше и белее, чем у любого здесь.
- Пустите воду! - велело Оно, и мы все плюнули друг на друга. Оно хлопало крыльями и вращало глазами - и Его глаза были больше и краснее, чем у любого здесь.
- Пустите огонь! - велело Оно, и мы дышали огнем на свои тела. Оно топало ногами и испускало из пасти ревущие синие огни, и огни те были ярче и неистовей, чем у любого здесь.
Потом Оно вернулось в лужу крови, а мы вновь зажгли огонь. Гуру смотрел прямо перед собой; я потянул его за руку. Он поклонился, будто мы этой ночью еще не виделись.
- О чем ты задумался? - спросил я. - Пойдём отсюда.
- Да, - тяжело ответил он. - Пойдем. - И мы произнесли слово, которое вернуло нас домой.
Первым, кого я убил, был брат Пол - в школе, куда я пошёл, чтобы узнать то, чему не учил меня Гуру.
Это было меньше года назад - но теперь мне кажется, что это было очень-очень давно. С тех пор я убил много людей.
- Ты очень умный мальчик, Питер, - сказал брат Пол.
- Спасибо, брат.
- Но кое-чего в тебе я не понимаю. Если бы речь шла о ком другом, я обратился бы к родителям, но, чувствую я, что и они этого не понимают. Ты же был вундеркиндом, не так ли?