Маша заглядывает к нему в корзину – бананы, фисташки, ягнятина и шампиньоны. «Эвиан», «Вог», текила. Нехило.
– Ну ладно, – говорю я, делая шаг в сторону от него, – рады были тебя видеть. Увидимся. Пока.
Мы идем дальше, даже не выслушав его прощания.
– По-моему, он пидор, – говорит после паузы Маша.
– Ты тоже так думаешь? Даже несмотря на жену?
– Нет. Не в этом смысле. Он не тот пидор, который спит с мужиками, просто пидор в жизни.
– Мудак?
– Нет. Мудак – это тот, который вредит. А безвредный мудак – пидор.
Не оглядываясь по сторонам, а как само собой разумеющееся, Маша засовывает в сумочку шоколадку.
– Пакетик нужен? – спрашивает нас сонная девушка на кассе.
– Нет, – отвечает Маша, – мы заботимся о природе.
Мы снова в такси.
Я снова курю.
– Не в том смысле, – говорю я, опуская зажигалку в карман, – совсем не в том. Смотри, любой диалог начинается с первой фразы, я начинаю – даю тебе что-то, очерчиваю пространство и обещаю, что нам будет хорошо, ты, если тебе интересно, если видишь в этом смысл – подхватываешь. И пошло-поехало. В процессе что-нибудь общее находится. Нашли общее – стали ближе. Не нашли – разошлись.
Поэтому основная задача рекламы – подбрасывать поленья в разговор между потребителем и компанией.
Проблемы начинаются в тот момент, когда компания решает, а, как мы понимаем, решает она это исключительно силами одного человека, что удовольствие от коммуникаций должна получать только она. В этот момент компания забывает о потребителе и начинает производить искусство ради искусства. Контент ради контента. Производство ради производства.
Коммуникации, они же как секс. Другому всегда должно быть лучше, чем тебе. Естественно, ты не забываешь и о своем удовольствие, иначе зачем это все. Но если хорошо только тебе, то ты плохой любовник.
Смысл же всегда в том, чтобы находить слова, которыми твой потребитель воспользуется. Которые он возьмет примерит на себя и скажет – вот, это то, что выражает меня лучше всего. Это то, что я сам бы хотел сказать, если бы мог, если бы знал как. А вы не только нашли слова, но еще и дали мне шанс сказать это вместе с вами. Своим весом, весом бренда усилили высказывание. Сделали его весомее. Сделали его громче.
Но кто об этом думает? Кто вообще думает о других?
– Какой бред.
– В смысле, бред? – не понимаю я.
– Ну, не в смысле того, что ты говоришь. Ты прав, я имею в виду, почему люди с годами все более и более отупляются. То есть как вот эти люди находят работу? Почему их кто-то берет?
– Потому что это пространство без четких критериев качества. Если ты сам не умеешь общаться, как ты оценишь чужие навыки?
Маша достает из сумки шоколадку, недолго смотрит на нее, потом открывает окно и выбрасывает.
– Изначально, – продолжаю я, – ну как изначально, после ницшеанской «Смерти Бога», когда ренессансный проект дал первый сбой, что началось – начались и первые проблемы с коммуникациями. Все, что было до этого, строилось внутри замкнутой системы с четкой иерархией. И Бог в этой системе присутствовал как главное означающее, как смысл всех действий. Понятно, что действия могли быть какими угодно. Действия по модусу. Но само присутствие Бога было важным.
Под этим взглядом Большого Другого все объединялись. То, что называлось «Christian Dome». Царство Христово. Грубо говоря – не нужно было придумывать, зачем нам продолжать разговор.
После «Смерти», эта цель – продолжать разговор – потеряла смысл. А зачем, если Бога нет. Зачем, если смысл выветрился.
Но важно понимать, что выветрился он не как запах старушки из комнаты. Не так, что открыли окна и впустили свежий воздух. Хотя, наверное, модернисты так это и ощущали. Весь этот тяжелый ладан и горячий воск. Все это золото и тягучее пение под сводами.
Нет. «Смерть Бога» у Ницше – это пробоина в этом куполе. В которую вдруг хлынул ледяной космос.
А это страшно. Что-то было и вдруг не стало. Как дальше? Что делать? Поэтому-то кто во что горазд пытались заполнить пространство чем-то своим. Самые яркие попытки типа Фрейда и Маркса вошли даже в учебники.
Но у меня есть теория, что реклама сегодня – это то, что нам стоит называть Богом. Потому что современный человек обращается к трансцендентному, к космосу, к универсуму сквозь рекламу.
Все эти классические истории про то, как девушка моет голову новым шампунем, выходит на улицу и встречает того самого парня. Что это? О чем? А это о любви. О том, что она существует. Что она есть и она рядом с тобой. И только небольшая трата отделяет тебя от этого.