Лидия почувствовала, как расслабилось ее тело, когда она произнесла эти слова. Физическое ощущение близкого родства было приятным и утешительным, как сироп.
Бендикс медленно выдохнул, раздувая щеки, и опустился на пол, прислонившись к стене.
– Вот так история, – сказал он. – Невероятно.
Лидия кивнула.
– Значит, ваш отец… человек, который вас вырастил… он не мог…?
Она пожала плечами:
– Полагаю, что нет.
– А он знал? Знал, что вы родились не от него?
Она снова пожала плечами:
– Не знаю. Однажды, незадолго до смерти, он сказал нечто странное. Сказал, что я так же принадлежу ему, как и любому другому человеку. Тогда я не понимала, что он имел в виду; я подумала, что он хотел сказать, будто имеет такое же право на меня, как и моя мать. Но если он знал, то его слова имели больше смысла, верно? И это объясняет, почему он ненавидел меня.
Бендикс презрительно хмыкнул.
– Нет, правда, так оно и было. Я всегда знала, что он ненавидит меня, но думала, это оттого, что я не умерла вместо матери. Понимаете, я постоянно чувствовала себя виноватой, потому что не могла возместить ему эту утрату. Ну вот, а теперь я знаю, что он не был моим настоящим отцом, и если он тоже знал об этом, – а я думаю, так оно и было, – то у него вообще не было причин любить меня, верно?
Повисло тяжелое молчание.
– Понимаю, – мягко сказал Бендикс.
Лидия посмотрела на него.
– Я вас понимаю. Мой брат погиб: его сбил грузовик, прямо перед нашим домом.
Лидия моргнула и посмотрела на кончики своих пальцев.
– Мне очень жаль, – сказала она.
Он пожал плечами:
– Вам не о чем сожалеть. Это не ваша вина.
– Разумеется, нет, но просто… просто так принято говорить, когда сожалеешь о чьей-то утрате. Сколько лет вам было?
– Четырнадцать. А моему брату было восемь. – Он снова пожал плечами. – Так что я примерно понимаю ваши чувства. Когда-то у меня был брат. Теперь у меня нет брата, но когда я хожу по улицам, то по-прежнему вижу его. Я пытаюсь представить его в четырнадцать лет, в двадцать, в двадцать четыре. Сейчас ему было бы двадцать четыре. – Его глаза на мгновение наполнились печалью. – И если бы у меня был шанс найти другого брата или сестру, кого-то, кто выглядел бы похожим на меня или говорил бы почти так же, как я, это было бы чудом… В общем, я понимаю, – заключил он, взяв ее руку в свои ладони. – Я понимаю, что вы чувствуете.
Лидия смотрела на его руки. Она взглянула на безупречные ногти, гладкую кожицу ногтевых кутикул, а потом представила, как его рука скользит вверх по ее обнаженной руке, обнимает за шею и привлекает к себе. «Из всех людей… – подумала Лидия. – Из всех людей, с которыми можно было бы этим поделиться…» Бендикс. Ее личный тренер. Человек, который прыгал с ней, как лягушка, и принимал на себя ее удары. Мужчина из незнакомой страны.
Обмен историями мог бы продолжаться до вечера, но Лидия уже ощущала, как замыкается в себе, медленно, но неумолимо, словно цветок росянки. Она ощущала себя нагой и беззащитной. Пора вернуться к основам.
– Ну, ладно, – сказала она и вскочила на ноги. – Мне пора попотеть.
– Вы уверены? – В тихом голосе Бендикса звучала озабоченность. – Мы могли бы поговорить еще.
Лидия приоткрыла рот. «Да, – хотелось ей сказать, – да, я хочу говорить и говорить, а потом я хочу сорвать с тебя одежду, и чтобы ты сорвал одежду с меня, и чтобы мы качались, потели и стонали, а потом лежали, сплетенные друг с другом в лужицах собственного пота, и снова разговаривали».
– Нет, – ответила она. – Нет. Пока что с меня довольно разговоров, но все равно спасибо. Я думала, что схожу с ума. Теперь я так не думаю.
Последнее лето
Робин
Робин Инглис отметила свой восемнадцатый день рождения банкой энергетического напитка «Вольтц» и утренней таблеткой.
Вчера вечером ей было еще семнадцать, но она не могла собрать гостей на вечеринку воскресным вечером, нет, никак не могла. Вечеринка была почти незаконной, поэтому она началась только в девять вечера, а в полночь ей исполнилось восемнадцать, и последние четыре часа она развлекалась как легитимный и добропорядочный взрослый человек. Ну что же, большое спасибо и на этом.
Мужчина, или мальчик (дурачок, ему было лишь семнадцать лет) не имел никакого значения. Просто она должна была как можно скорее сделать это: впервые попользоваться своим взрослым статусом. Его имя было христианским, вера – иудейской, пенис – обрезанным. Он кончил быстро, но Робин это совершенно не волновало. Он был приятным, от него хорошо пахло, и она всего лишь на десять минут отлучилась от своей блестящей вечеринки. Она планировала эту вечеринку в течение полугода, как будто это была ее свадьба или что-то в этом роде. Родители выделили ей 500 фунтов, и она добавила к этому еще двести из собственных денег, сэкономленных от работы в салоне «Zara» по субботам. Лимузин, да, настоящий лимузин приехал забрать ее и трех лучших подруг из дома в субботу вечером. Они выглядели как настоящие знаменитости, никаких сомнений. Робин имитировала закулисный образ Анны Фрил[12], в настоящем выпускном платье с нижними юбками, красной помадой и высоким начесом. Она выглядела потрясающе – все так говорили.
12
Анна Фрил (р. 1976) – британская актриса, снимавшаяся в многочисленных исторических, мистических и романтических телесериалах.