– Она пустая, Род. Он стреляет вхолостую. Понимаешь, он бесплоден.
– Боже милосердный! – Род поднес ладонь ко рту, наконец осознав, в чем дело. – Ты уверена? – добавил он, потому что не мог вообразить, как Тревор мог оказаться бесплодным. Стоило лишь посмотреть на него: он был настоящим воплощением мужественности.
– Да, совершенно уверена, потому что я посещала клинику в Ллантризанте, где меня выворачивали наизнанку и подвешивали к потолку, но так и не нашли ничего плохого. Прошло уже пять лет, Род, пять лет, и, знаешь, дело вовсе не в том, что мы не старались.
Род заморгал, попытавшись отогнать от себя образ Глэнис и Тревора, «старавшихся» это сделать.
– А врач из клиники сказала, что это, наверное, от злоупотребления алкоголем. И от курения. Но я не стала говорить Тревору, что он должен перестать пить и курить. А широкие брюки? Господи, ты можешь представить Тревора в мешковатых штанах?
Она грустно покачала головой, и Родни кивнул, соглашаясь с ней.
– Ты говорила ему?
– О боже, нет! Только представь себе, его удар хватит! Думаешь, он сможет после этого простить меня?
Родни медленно кивнул. Разумеется, она права. Тревор был не из тех людей, которые могут легкомысленно отнестись к намеку, что он не вполне мужчина в самом прямом смысле слова. Родни затаил дыхание. Назревало что-то крупное, и он чувствовал, что разговор может завершиться потрясением для него. Это ощущение витало в воздухе, и он различал его в напряженных контурах красивого лица Глэнис. Он отмахнулся от самого очевидного вывода, который был слишком головокружительным. Даже за тысячу, миллион, миллиард лет Глэнис не попросит его стать отцом ее ребенка. Это совершенно невозможно. Род неосознанно покачал головой, отвергая эту мысль. Нет, это означало бы либо предательство, либо участие в грязной механической возне с трубками, шприцами и бог знает чем, от чего его мутило. Он знал, что они с Глэнис были родственными душами. Оба были мягкими, можно сказать, порядочными людьми, не склонными к ругательствам и разговорам о подобной грязи. Поэтому он сел и стал ждать, что она скажет дальше.
– Я собираюсь в банк спермы, – наконец заявила она. – Это большой банк спермы в Лондоне. И я хочу, чтобы ты поехал со мной.
Родни слышал о банках спермы и несколько лет назад, когда остался без работы и отчаянно нуждался в быстрых деньгах, даже подумывал о том, чтобы стать донором. Но потом он представил маленьких Родни, бегающих по свету и проклинающих его своими тщедушными телами, жидкими волосами и плохим зрением; в самом деле, какая женщина захочет получить его сперму, если ей скажут, что донором был близорукий садовод из Тонипанди пяти футов и шести дюймов роста?
– Хорошо, я понял, – сказал он и потер подбородок кончиками пальцев. – Значит, ты не собираешься брать Тревора?
Глэнис смерила его взглядом, не требовавшим объяснений.
– Нет, – заключил Род. – Разумеется, ты не собираешься этого делать.
Он снова посмотрел на Глэнис, и она ответила ему жестким взглядом. Нет, не жестким, а решительным. Она не сомневалась в том, что собиралась сделать.
– Значит, ты все обдумала, верно?
Она твердо кивнула.
– А если я не поеду с тобой?
– Тогда я отправлюсь одна. Но я не хочу оставаться в одиночестве. Что они подумают обо мне? Они решат, что к ним явилась какая-то спятившая женщина, не спросившая разрешения у мужа и требующая ребенка. Я хочу сказать, какая женщина пойдет на такое? Ты мне нужен, Род. Мне нужно, чтобы ты поехал в Лондон вместе со мной, чтобы ты сидел рядом и делал вид, будто мы женаты.
– Но если я сделаю это для тебя, Глэнис… и поверь, мне действительно хочется тебе помочь… это означает, что я солгу брату.
Она кивнула; в ее широко распахнутых глазах застыло отчаяние.
– Господи, Глэнис, я не знаю…
– Подумай о том, как счастлив будет твой брат, Род. Подумай о том, как он возьмет ребенка на руки. Когда он сможет называть себя отцом.
Он часто заморгал и сглотнул. Ее слова тронули его. Если увидеть дело в таком свете, в этом был смысл. Тревор никогда не упоминал об этом, но Родни знал, как его раздражает тот факт, что у него до сих пор нет ребенка. Тревору все доставалось легко, и он полагал, что с ребенком будет то же самое. Он говорил, что хочет иметь четверых или пятерых детей. Но вместе с тем он говорил и о радостях бездетной жизни, о клубах, праздниках и вечерах, проведенных в пабе. Впрочем, возможно, это были просто разговоры, подумал Родни, обычная мужская похвальба, чтобы избавиться от демонов сомнения.
– Ну, как? – Глэнис умоляюще взглянула на него. – Ты поедешь?
– Где это?