– Останься со мной.
Она смеется, но в ее смехе нет ни капли юмора.
– С чего бы мне оставаться?
Боже. Этим утром она писала мне, а теперь ведет себя так, будто желает возвести еще большую дистанцию между нами.
– Потому что мы друзья?
– Мы не друзья. – Взгляд ее карих глаз становится стеклянным. – Друзья не игнорируют сообщения друг друга.
Она права, но прежде чем я успеваю это сказать, Леннон проносится мимо меня и направляется к наружной двери.
Я бегу за ней. Понимаю, что она злится, но уходить посреди ночи в одной футболке – не самое, черт возьми, разумное решение.
– Леннон.
Я тянусь к ее запястью, но она разворачивается и толкает меня.
– Оставь меня в покое.
– Понимаю, ты расстроена…
– Я не расстроена. Я унижена. – Ее нижняя губа дрожит, а голос срывается. – Они, черт побери, выплеснули на меня свиные помои!
Я собираюсь напомнить, что ей больше никогда не придется иметь с ними дело, но тут Леннон делает то, чего никогда раньше не делала…
Она плачет.
Глава 14
Леннон
Словно быть облитой свиными помоями – недостаточный повод для унижения, теперь у меня есть еще один.
Я фонтанирую слезами и прерывистыми всхлипами, которые никак не могу остановить. Мне хочется выбежать за дверь и никогда не возвращаться, но Феникс обхватывает меня руками.
Желание снова оттолкнуть его достаточно сильно, но все затмевает моя потребность в утешении.
И его приятный аромат. Будь он проклят.
Низкий, хриплый голос Феникса звучит у меня над ухом, когда он крепче прижимает меня к себе.
– Они гребаные сволочи.
От его слов я рыдаю еще сильнее. Я весь день готовилась, надеясь не только увидеть его, но и провести ночь со сверстниками, прежде чем мы все разъедемся.
Ночь, где я не буду толстухой, над которой издеваются… потому что хоть раз вписалась в общество.
Но я не вписываюсь. И никогда не впишусь.
– Я просто хотела напиться и весело провести время, – хриплю я Фениксу в грудь, мои слезы пропитывают тонкую ткань темно-серой футболки.
– У меня в машине есть бутылка «Джека»[18]. – Подняв взгляд, я вижу, как его рот кривится в ухмылке. – Давай повеселимся.
Не думала, что можно смеяться и плакать одновременно, но я ошибалась.
– Очень смешно.
– Я серьезно. – Разорвав объятия, Феникс отходит назад. – Мы только что закончили долбаную старшую школу, и я хочу расслабиться и отпраздновать это событие с одним из моих любимых людей. – Он поигрывает бровями. – Сейчас вернусь.
Мне следовало отказаться, потому что последние три дня Феникс меня игнорировал… Но он не обязан был появляться на вечеринке и забирать меня. К тому же было бы неплохо собрать осколки того, что, несомненно, стало худшей ночью в моей жизни.
Провести время с другом – хороший способ это сделать.
Кроме того, – к великому неудовольствию моего отца, когда мы это обсуждали, – у меня больше нет комендантского часа, поскольку мне не только восемнадцать лет, но я уже выпускница старшей школы.
Феникс возвращается, держа в одной руке бутылку «Джэка Дэниелса», а в другой – два красных стаканчика.
Жестом приглашая меня следовать за ним, он подходит к футону.
Я сажусь рядом с ним, пока он ставит бутылку и стаканы на ящик перед нами.
– Итак, план в том, чтобы просто сидеть здесь и напиваться всю ночь? – спрашиваю я, пока он наполняет оба стаканчика до половины.
– Да. – Передав один мне, он слегка постукивает по нему своим. – Вроде того.
Конечно, я никогда раньше не напивалась, но мне это не кажется таким уж захватывающим.
– Не очень-то весело.
Феникс фыркает.
– Подожди, пока алкоголь не ударит в голову.
Справедливо. Хотя было бы занимательнее, найди мы способ скоротать это время более интересным способом.
– Мы должны сыграть в игру.
Он хмурится.
– В какую?
– В игру на выпивку. – Очевидно. – Как насчет «Я никогда не»? – Я лично в нее не играла, но правила довольно простые. – По сути, каждый из нас по очереди говорит что-то, чего никогда раньше не делал, но если другой человек это делал… он должен выпить.
– Звучит глупо, – бормочет Феникс. – Но хорошо. Я в деле. Ты начинаешь.
Он перестанет думать, что это глупо, когда я выиграю, а он напьется до беспамятства.
Начинаю с очевидного:
– Я никогда не пела на сцене.
Феникс удивляется.
– Правда?
– Ага.
Мои сверстники всегда отводили мне роль изгоя, поэтому мысль о том, чтобы когда-нибудь спеть на сцене перед толпой неизвестных мне людей, до смерти меня пугает.
Но я бы солгала, скажи, что втайне не желала бы узнать, каково это, когда все смотрят на тебя так, будто ты действительно что-то значишь.