— Нет, не сержусь.
Говоря это, Ванесса чувствовала себя неловко и беспомощно. Дорис была права: она сердилась. И еще была испугана, ведь сестра ничего толком не знала об отношениях между мужчиной и женщиной.
Дорис молчала несколько минут, потом произнесла с непоколебимой убежденностью в голосе:
— Нет, сердишься.
— Дорис, — спросила Ванесса, как можно мягче, — что вы с Томми делали в вестибюле?
— Я поцеловала его на сон грядущий.
— Томми не должен был тебя целовать.
— Это я поцеловала его, — повторила Дорис.
— Ладно. Значит, ты не должна была этого делать.
— Он мой друг, — защищалась Дорис.
— Я это поняла. Но запомни, вовсе не обязательно целоваться со всеми друзьями и с теми, кого ты ими считаешь. В крайнем случае, можно просто поцеловать в щеку.
Она покосилась на Дорис, потом снова сосредоточила внимание на дороге. Ветер срывал с деревьев желтые и красные листья и швырял их под колеса машины.
Ванессе случалось и раньше разговаривать с Дорис о поцелуях и объятиях. Младшая сестра была девушкой чувствительной и ранимой, склонной к разного рода нежностям. Ванесса объясняла ей, как следует обнимать и целовать людей, чтобы не быть неправильно понятой ими и не ставить их в неловкое положение. Дорис приняла эти правила, и, хотя ее всегда тянуло к людям, она держалась в рамках приличий.
До сегодняшнего вечера…
Сестра не ответила, и Ванесса решила, что разговор исчерпан. Дальше они ехали в полном молчании. Но едва машина затормозила у входа, как Дорис выскочила и бросилась к двери. Только то, что ключ был у Ванессы, заставило ее остановиться.
Но как только Дорис оказалась в темной гостиной, она кинулась в свою комнату.
— Я всего лишь поцеловала Томми на сон грядущий! — упрямо крикнула она, прежде чем с грохотом захлопнула дверь. — И я поцелую его снова, если захочу, и ты не можешь мне запретить! — раздалось уже из-за двери.
Несколько секунд Ванесса стояла неподвижно, не зная, что делать. Дорис никогда не вела себя так раньше. Никогда не хлопала дверями и не кричала на нее.
По-прежнему пребывая в растерянности, Ванесса заперла входную дверь. Затем отправилась в кухню — поставить чайник.
Приготовив себе чашку чаю, она уж было решилась поговорить с Дорис, но затем передумала. Дверь в свою комнату сестра захлопнула, а между ними существовало соглашение не входить, если дверь закрыта. Каждый имеет право на личную жизнь.
Ванесса взяла чашку и подошла к телефону. Долгое время она стояла, прихлебывая чай и раздумывая, как поступить. Было уже около одиннадцати, когда она наконец решилась набрать номер.
На ее счастье, к телефону подошел Брендан, а не Сара. В противном случае Ванесса, наверное, повесила бы Трубку.
— Это я, — сказала она.
Должно быть, голос ее выдал, поскольку Брендан тут же встревоженно спросил:
— Что-нибудь случилось?
Она тяжело вздохнула, потому что чувствовала себя глупо. Всего-то и надо было поговорить с Дорис завтра утром, и все наверняка наладилось бы. Но один звук голоса Брендана заставил ее чувствовать себя спокойнее.
— Я поссорилась с Дорис — и не из-за какой-то там ерунды… — Она перевела дыхание. — Брендан, я застала ее целующейся с парнем в вестибюле кегельбана.
На другом конце провода воцарилось молчание, и она повторила:
— Ты меня слышишь? Он целовался с моей сестрой!
— Полагаешь, этот тип пытался ее соблазнить? — спросил Брендан, явно старясь подбирать слова как можно осторожнее.
— Конечно, пытался! — возмущенно воскликнула Ванесса. — Дорис понятия не имеет, что значит целоваться и к чему это может привести!
— Ванесса, пожалуйста, успокойся. Все будет в порядке.
— А я спокойна! — Она сделала паузу, осознав, что говорит в повышенном тоне. — Нет, не спокойна, верно?
Ванесса догадалась, что он улыбается.
— Нет, не спокойна.
Она с удивлением обнаружила, что готова заплакать, и глубоко вздохнула.
— Брендан, на самом деле я не думаю, что он хотел затащить ее в постель. Они стояли обнявшись, когда я подошла. К тому же Дорис сказала мне, что это была ее идея поцеловать Томми «на сон грядущий».
— Ясно. — Он помолчал. — Знаешь, Ванесса, твоя сестра — молодая женщина. Со сколькими парнями ты целовалась в ее возрасте?
— Это не одно и то же.
Брендан не ответил, и его молчание было красноречивее любых слов.
— Ты понимаешь, что меня беспокоит, — сказала она расстроенно. — Ты знаешь Дорис, и ты знаешь, что она не способна понять многие вещи.