– Я считаю, что рассказывать кому-то о своих грехах – пустая трата времени.
Я даже услышал, как священник заерзал на своем стуле. Наверное, с моей стороны было грубо произносить такие слова, но, конечно, гораздо хуже – врать, находясь в исповедальне.
– Трата времени? – переспросил он.
– Да, – подтвердил я и тут же добавил: – Простите.
Я ждал, что отец Патрик просунет руки через сетку и задушит меня. Но ничего подобного не произошло. Тишина становилась невыносимой, пока я не почувствовал необходимость заговорить первым:
– Я не довел вас до сердечного приступа?
Я с радостью услышал, как священник рассмеялся и сказал:
– Нет.
– Неужели люди, как правило, просто приходят к вам сюда, рассказывают о своих грехах, а потом, веселые и счастливые, идут дальше по жизни?
– Как правило, – сказал он. Я чувствовал, что он все еще улыбается. – Но иногда появляется какой-нибудь ребенок вроде тебя, которому нужно докопаться до сути дела.
– И что же вы им рассказываете? – спросил я.
– Что когда кто-то рассказывает о своих грехах… то есть по-настоящему признается в них, рассказывает о них другому человеку, он будто признает тот факт, что он сам – дефектный.
– Вы думаете, что мы не знаем, что мы дефектные? Только почему это надо постоянно втирать нам в мозги?
Некоторое время отец Патрик молчал, потом заговорил:
– Ты поверишь мне, если я скажу, что это – своеобразный способ общения с Богом?
– А если я не верю в Бога? – Он снова заерзал на стуле. Наверное, потому, что подобные изречения нарушают безопасность его работы.
– Тогда используй это время с тем, чтобы подумать над вопросом: а каким бы человеком тебе самому хотелось бы стать. Или, по крайней мере, – тихо закончил он, – поверь в себя.
Совсем не то я ожидал услышать от него, но я поскорей покинул исповедальню, прежде чем он успел назначить мне чтение молитв в качестве «домашнего задания».
Логично все оценив, я был бы просто обязан все их честно отчитать.
Когда я вышел из исповедальни, сестра Катерина указала мне на скамью слева от себя и при этом прижала указательный палец к губам, как будто мне пять лет и я не в курсе того, что тут нельзя ни свистеть, ни орать от радости, что все закончилось, когда ты перемещаешься по проходу к своему месту. Майя устроилась как раз напротив меня через проход. И молилась. Предположительно.
Я смиренно присел в своем ряду, при этом склонил голову, как положено, и закрыл глаза. Уже через секунду я понял, что кто-то усаживается рядом со мной.
– Привет! – прошептала Майя.
– Привет! – так же шепотом отозвался я. – У тебя не будет неприятностей за то, что ты в церкви ведешь беседы?
– Нет, только нужно говорить очень тихо и целеустремленно направлять взгляд вперед, – спокойно сообщила она. – Иногда Святой Дух приказывает молиться не про себя, а вслух. – Она закатила глаза и улыбнулась. – Как твой нос?
– Неплохо, – соврал я. Я не собирался жаловаться ей на то, что он до сих пор болит, особенно теперь, когда Майя явно чувствовала себя виноватой в этом. К счастью, синяка не осталось, он просто болел, и все.
– Послушай. Сестра Катерина будет спрашивать тебя, хочешь ли ты войти в нашу ученую команду. Я подслушала после уроков, как она говорила с другой учительницей и рассказывала ей про то, как ты запомнил все те молитвы.
– Это группа лузеров, которые участвуют в турнирах десятиборья?
– Это мы самые и есть, – сказала Майя, приподнимая брови. По-моему, я ляпнул что-то не то, назвав ее лузером.
– Пожалуйста, – продолжала она, словно и не заметив этого, – соглашайся. Мы уже все тоже согласились. Кроме того, тебе нужно будет обязательно выбрать себе факультатив. Если ты не играешь на музыкальном инструменте и не занимаешься в спортивной секции, тебе остается ученая команда.
– Значит, на самом деле у меня-то и выбора никакого нет.
– Ну, ты очень высокий. Ты в баскетбол играешь?
Я рассмеялся, но тут же спохватился и закашлялся, как только сестра Катерина повернулась в мою сторону. В старой школе меня как-то раз зачислили в команду, но выяснилось, что у меня нарушена координация движений. Я даже очки не могу спокойно водрузить на нос, не ткнув при этом дужкой себе в глаз. Десяти минут моим товарищам хватило для того, чтобы определить мою полную бесполезность как игрока. Я мог бы помочь им, разве только держа кольцо для мяча на должной высоте.
– Потом дашь мне номер своего телефона, и я напишу тебе, где будет проходить подготовка к соревнованию, – сказала она.