Нечистые же демоны, когда приближаются къ намъ на погибель, а не на пользу нашу, могутъ въ насъ приводить въ дѣйствіе два только способа; не могутъ же приступать къ намъ, для обольщенія нашего, третьимъ способомъ; потому что демоны вовсе не имѣютъ силы приводить въ насъ въ движеніе естественные помыслы ума. Ибо сынамъ тьмы невозможно приближаться къ свѣту. Но святые Ангелы обладаютъ тѣмъ, что могутъ приводить въ движеніе и просвѣщать помыслы, тогда какъ демоны суть властители и творцы ложныхъ мыслей — исчадій тьмы; {73} потому что отъ свѣтоносныхъ пріемлется свѣтъ, а отъ потемненныхъ — тьма.
Вопросъ. Какая причина, что тѣмъ данъ свѣтъ, а симъ нѣтъ?
Отвѣтъ. Всякій изъ этихъ учителей то вѣдѣніе, которому учитъ, сперва самъ въ себѣ разсматриваетъ, изучаетъ, пріемлетъ, вкушаетъ, и тогда уже можетъ предлагать оное научаемымъ. Первые[107] учители точное познаніе о вещахъ передаютъ изъ собственнаго здраваго вѣдѣнія; и это суть тѣ, которые въ самомъ началѣ могутъ все обнимать въ быстромъ постиженіи самаго быстраго и чистаго ума. Демоны же обладаютъ скоростію, но не свѣтомъ. Иное же дѣло — быстрота, а иное — свѣтъ. Первая безъ втораго ведетъ къ погибели обладающаго ею. Вторый показываетъ истину, а первая — призракъ истины, потому что свѣтъ показываетъ дѣйствительность вещей, и умножается и умаляется соразмѣрно съ образомъ жизни.
Святые Ангелы изъ собственнаго вѣдѣнія вливаютъ въ насъ познаніе о движеніи вещей, вѣдѣнія, которое сами прежде вкушаютъ, и постигаютъ, и тогда передаютъ намъ. И также вторые[108] учители, по мѣрѣ своего вѣдѣнія, возбуждаютъ въ насъ представленія о движеніи вещей, потому что иначе о томъ, въ чемъ сами не пребыли, нѣтъ необходимости имъ въ насъ возбуждать правые помыслы[109]. Впрочемъ, будь увѣренъ, какъ уже сказалъ я, что если бы мы и могли принять, то они не были бы въ состояніи научить насъ истинному вѣдѣнію, хотя вначалѣ и имѣли оное. И опять, каждый изъ нихъ возбуждаетъ научаемыхъ къ тому или къ противному, сообразно съ порядкомъ, которымъ онъ управляется. А я признаю за истину то, что умъ нашъ, и {74} безъ посредства святыхъ Ангеловъ, можетъ самъ собою и не учась возбуждаться къ доброму, хотя познанія о злѣ безъ посредства[110] демоновъ не пріемлютъ чувства, и не приводятся зломъ въ движеніе, и умъ не можетъ самъ собою сдѣлать зла. Ибо доброе насаждено въ природѣ, а злое — нѣтъ. Все же чуждое и отвнѣ привходящее, — для того чтобы быть познаннымъ, имѣетъ нужду въ какомъ‑либо посредникѣ. Между тѣмъ какъ все, что произрастаетъ внутри, проникаетъ хотя сколько‑нибудь въ природу и безъ наученія. И если таково свойство естества, что само собою возбуждается оно къ добру, то возрастаніе его и свѣтозарность возможны и безъ созерцанія Ангеловъ. Впрочемъ, они наши учители, равно какъ учители и взаимно другъ другу. Низшіе учатся у тѣхъ, которые приникаютъ на нихъ и имѣютъ болѣе свѣта; и такимъ образомъ, учатся одни у другихъ, восходя постепенно до той единицы, которая имѣетъ учителемъ Святую Троицу. И самый опять первый чинъ утвердительно говоритъ, что не самъ собою учится онъ, но имѣетъ учителемъ посредника Іисуса, отъ Котораго пріемлетъ и передаетъ низшимъ.
Разсуждаю такъ, что умъ нашъ не имѣетъ естественной силы устремиться къ Божественному созерцанію[111], и однимъ лишь несовершенствомъ равны мы всѣмъ небеснымъ естествамъ, — потому что въ насъ и въ нихъ дѣйствуетъ благодать. По естеству же, и человѣческому и ангельскому уму созерцаніе Божества чуждо, потому что созерцаніе сіе не сопричисляется къ прочимъ созерцаніямъ. Во всѣхъ же разумныхъ, и первыхъ и среднихъ, существахъ не по естеству бываетъ, но благодатію совершается созерцаніе всего сущаго, и небеснаго и земнаго; и не естество постигло сіе, какъ прочія вещи.
109
Въ греческомъ текстѣ нѣтъ отрицанія передъ словомъ „необходимости“; но такъ какъ безъ него смыслъ получается невѣрный, то мы въ переводѣ послѣдовали мнѣнію издателя греческаго текста Никифора Ѳеотокиса, который предлагаетъ добавить это отрицаніе.
111
„Хотя въ греческой книгѣ сказано утвердительно