Поэтому и мы, братія, что касается до внимательности къ нашимъ памятованіямъ и заключенія по онымъ о состояніи души нашей, начнемъ отнынѣ постоянно разсуждать о различіи занимающихъ насъ памятованій: какія изъ нихъ останавливаютъ на себѣ наше вниманіе, и какія тотчасъ отгоняемъ мы отъ себя, какъ скоро приближаются къ мысли нашей: тѣ ли, которыя въ насъ по предумышленію бѣсовъ, повергающихъ эту пищу страстямъ, или тѣ, которыя отъ вожделѣнія и раздражительности, или тѣ, которыя отъ святыхъ ангеловъ, подающихъ намъ мановеніе радости и вѣдѣнія, а также памятованія, пробуждающія насъ помыслами во время приближенія къ намъ святыхъ ангеловъ, или тѣ, которыя въ насъ отъ впечатлѣній, предварительно принятыхъ чувствомъ, и которыми въ душѣ возбуждаются помыслы, увлекающіе къ чему‑нибудь одному. Чрезъ познаніе же сего различія пріобрѣтемъ опытность въ двухъ вещахъ: въ усмотрѣніи памятованій и въ дѣланіи напоминаемыхъ ими дѣлъ, и постараемся, чтобы за тѣмъ и другимъ слѣдовала опредѣленная молитва.
О разныхъ степеняхъ любви.
{136} Любовь, возбуждаемая чѣмъ‑нибудь вещественнымъ, подобна малому свѣтильнику, питаемому елеемъ, которымъ и поддерживается свѣтъ его, или наводняемому дождемъ потоку, котораго теченіе прекращается съ оскудѣніемъ составляющаго его вещества. Любовь же, которая имѣетъ виновникомъ Бога, подобна бьющему изъ земли источнику; потоки его никогда не пресѣкаются (ибо Богъ — единственный источникъ любви), и вещество его не оскудѣваетъ.
О томъ, какъ должно тебѣ молиться безъ круженія мыслей.
Хочешь ли насладиться стихословіемъ, во время службы своей, и принять ощущеніе произносимыхъ тобою словесъ Духа? Отложи совершенно въ сторону количество стихословій, не принимай въ расчетъ знанія мѣры въ стихахъ, произноси ихъ какъ молитву, оставь обычное вычитываніе и уразумѣй, что́ говорю тебѣ, и что́ сказано на основаніи опыта, какъ бы въ книгѣ одного изъ мужей, руководимыхъ Богомъ: да углубляется умъ твой въ изученіе словесъ Духа, пока душа твоя удивленіемъ къ домостроительству не возбудится къ великимъ ихъ разумѣніямъ, и чрезъ это не подвигнется къ славословію или къ полезной печали. И ежели есть что въ молитвѣ, усвой это себѣ; и когда умъ твой утвердится въ этомъ, тогда смущеніе уступитъ свое мѣсто, и удалится. Ибо въ рабскомъ дѣланіи[172] нѣтъ мира уму, и въ свободѣ чадъ нѣтъ мятежнаго смущенія; смущеніе же отнимаетъ обыкновенно вкусъ у смысла и понятливости, и расхищаетъ мысли подобно піявкѣ, высасывающей жизнь изъ тѣлъ съ кровію ихъ членовъ. И смущеніе, если только возможно, прилично будетъ назвать колесницею діавола, потому что сатана имѣетъ всегда обычай, подобно ѣздоку, возсѣдать на умъ, брать съ собою {137} кучу страстей, съ ними входить въ несчастную душу и погружать ее въ смущеніе. Но пойми разсудительно и это: при стихословіи псалмопѣнія твоего не будь какъ бы заимствующимъ слова у другого, чтобы не подумать, будто бы дѣло поученія умножаешь безпрерывно, и совершенно не стать далекимъ отъ почерпаемыхъ въ стихахъ умиленія и радости; но, какъ самъ отъ себя, произноси слова прошенія твоего съ умиленіемъ и разсудительнымъ разумѣніемъ, какъ истинно понимающій дѣло свое.
Замѣть, отъ чего рождается уныніе, и отъ чего пареніе ума.
Уныніе — отъ паренія ума, а пареніе ума — отъ праздности, чтенія и суетныхъ бесѣдъ, или отъ пресыщенія чрева.
О томъ, что должно не прекословить лукавымъ[173] помысламъ, но повергать себя предъ Богомъ.
Если кто не прекословитъ помысламъ, тайно всѣваемымъ въ насъ врагомъ, но молитвою къ Богу отсѣкаетъ бесѣду съ ними, то это служитъ признакомъ, что умъ его обрѣлъ по благодати премудрость, что отъ многихъ дѣлъ освободило его истинное его вѣдѣніе, и что обрѣтеніемъ краткой стези, которой достигъ, пресѣкъ онъ долговременное пареніе на длинномъ пути, потому что не во всякое время имѣемъ мы силу такъ воспрекословить всѣмъ сопротивнымъ помысламъ, чтобы прекратить ихъ; напротивъ же того, нерѣдко получаемъ отъ нихъ язву, долгое время неисцѣляемую. Ибо ты выходишь учить тѣхъ[174], кому уже шесть тысячъ лѣтъ. А это[175] служитъ для нихъ оружіемъ, которымъ возмогутъ они поразить тебя, несмотря на всю твою мудрость и на все твое благоразуміе. {138} Но когда и побѣдишь ты ихъ, и тогда нечистота помысловъ осквернитъ умъ твой, и зловоніе смрада ихъ на долгое время останется въ обоняніи твоемъ. Употребивъ же первый способъ[176], будешь свободенъ отъ всего этого и отъ страха, потому что нѣтъ иной помощи, кромѣ Бога.