Многіе изъ Отцевъ лицезрѣніемъ симъ приведены были въ состояніе охранять себя самихъ, и умножать духовное богатство, воспользовавшись урокомъ, какимъ служило для нихъ лицезрѣніе блаженнаго. И нѣкоторые изъ нихъ привязывали себя къ камню, или связывали веревкою, или томили себя голодомъ въ то время, какъ рождалось въ нихъ желаніе итти къ людямъ; потому что голодъ много способствуетъ укрощенію чувствъ.
Находилъ я, братъ, многихъ Отцевъ, великихъ и чудныхъ, которые болѣе, нежели о дѣлахъ, прилагали попеченіе о благочиніи чувствъ и о тѣлесномъ навыкѣ; потому что отсюда происходитъ благочиніе помысловъ. Много причинъ встрѣчается человѣку внѣ его воли, которыя заставляютъ его выходить изъ предѣловъ свободы своей. И если не будетъ онъ охраняемъ въ чувствахъ своихъ предварительно снисканнымъ неоcлабнымъ навыкомъ, то можетъ случиться, что долгое время не войдетъ онъ самъ въ себя, и не обрѣтетъ первоначальнаго мирнаго своего состоянія.
Преуспѣяніе сердца — непрестанное помышленіе о своемъ упованіи. Преуспѣяніе житія — отрѣшеніе отъ всего. Памятованіе о смерти — добрыя узы для внѣшнихъ {173} членовъ. Приманка для души — радость, производимая надеждою, процвѣтающею въ сердцѣ. Приращеніе вѣдѣнія — непрестанныя испытанія, какимъ умъ ежедневно подвергается внутренно вслѣдствіе двоякихъ измѣненій[241]. Ибо, если отъ уединенія раждается въ насъ иногда и уныніе (и сіе, можетъ быть, попускается по Божію смотрѣнію), то имѣемъ превосходное утѣшеніе надежды — слово вѣры, которое въ сердцахъ у насъ. И хорошо сказалъ одинъ изъ мужей богоносныхъ, что для вѣрующаго любовь къ Богу — достаточное утѣшеніе даже и при погибели души его. Ибо, говоритъ онъ, какой ущербъ причинятъ скорби тому, кто ради будущихъ благъ пренебрегаетъ наслажденіемъ и упокоеніемъ?
Даю же тебѣ, братъ, и сію заповѣдь: пусть у тебя всегда беретъ перевѣсъ милостыня, пока въ самомъ себѣ не ощутишь той милостыни, какую имѣетъ Богъ къ міру[242]. Наше милосердіе пусть будетъ зерцаломъ, чтобы видѣть намъ въ себѣ самихъ то подобіе и тотъ истинный образъ, какой есть въ Божіемъ естествѣ и въ сущности Божіей. Симъ и подобнымъ сему будемъ просвѣщаться для того, чтобы намъ съ просвѣтленнымъ произволеніемъ подвигнуться къ житію по Богу. Сердце жестокое и немилосердое никогда не очистится. Человѣкъ милостивый — врачъ своей души, потому что какъ бы сильнымъ вѣтромъ изъ внутренности своей разгоняетъ онъ омраченіе страстей. Это, по Евангельскому слову жизни, добрый долгъ, данный нами въ заемъ Богу[243].
Когда приближаешься къ постели своей, скажи ей: „въ эту ночь, можетъ быть, ты будешь мнѣ гробомъ, постель; и не знаю, не прійдетъ ли на меня въ эту ночь, вмѣсто сна временнаго, вѣчный, будущій сонъ“. Поэтому, пока есть у тебя ноги, иди во {174} слѣдъ дѣланія, прежде нежели связанъ ты будешь узами, которыхъ невозможно уже будетъ разрѣшить. Пока есть у тебя персты, распни себя въ молитвѣ, прежде нежели пришла смерть. Пока есть у тебя глаза, наполняй ихъ слезами, прежде нежели покроются они прахомъ. Какъ роза, едва подуетъ на нее вѣтеръ, увядаетъ, такъ, если внутри тебя дохнуть на одну изъ стихій, входящихъ въ составъ твой, — ты умрешь. Положи, человѣкъ, на сердцѣ своемъ, что предстоитъ тебѣ отшествіе[244], и непрестанно говори себѣ: „Вотъ пришелъ уже къ дверямъ посланникъ, который пойдетъ сзади меня. Что же я сижу? преселеніе мое вѣчно, возврата уже не будетъ“.
Кто любитъ собесѣдованіе со Христомъ, тотъ любитъ быть уединеннымъ. А кто любитъ оставаться со многими, тотъ другъ міра сего. Если любишь покаяніе, возлюби и безмолвіе. Ибо внѣ безмолвія покаяніе не достигаетъ совершенства, и если кто будетъ противорѣчить сему, не входи съ нимъ въ состязаніе. Если любишь безмолвіе — матерь покаянія, то съ удовольствіемъ возлюби и малыя тѣлесныя лишенія[245], и укоризны, и обиды, какія польются на тебя за безмолвіе. Безъ этого предуготовленія не возможешь жить въ безмолвіи свободно и невозмутимо. Если же будешь пренебрегать указаннымъ[246], то содѣлаешься причастникомъ безмолвія, по волѣ Божіей, и пребудешь на безмолвіи, сколько благоугодно будетъ Богу. Любовь къ безмолвію есть непрестанное ожиданіе смерти. Кто безъ сего помышленія вступаетъ въ безмолвіе, тотъ не можетъ понести того, что всѣми мѣрами должны мы терпѣть и сносить.
242
Такъ у Паисія. По греч. тексту: „какую имѣешь ты къ міру“; но это чтеніе, хотя и подтверждается древнимъ славянскимъ переводомъ, даетъ худшій смыслъ.