Смиреніе и безъ дѣлъ многія прегрѣшенія дѣлаеть простительными. Напротивъ того, безъ смиренія и дѣла безполезны, даже уготовляютъ намъ много худого. {199} Смиреніемъ, какъ сказалъ я, содѣлай беззаконія твои простительными. Что соль для всякой пищи, то смиреніе для всякой добродѣтели; оно можетъ сокрушить крѣпость многихъ грѣховъ. Итакъ, о немъ[285] надо скорбѣть непрестанно мыслію со смиреніемъ и съ печалію разсужденія. И если пріобрѣтемъ оное, содѣлаетъ насъ сынами Божіими, и безъ добрыхъ дѣлъ представитъ Богу, потому что безъ смиренія напрасны всѣ дѣла наши, всякія добродѣтели и всякое дѣланіе.
Итакъ, Богъ хочетъ измѣненія въ мысли. Мысль дѣлаетъ насъ и лучшими и непотребными. Его одного[286] достаточно, чтобы, не нуждаясь въ помощникахъ, стать предъ Богомъ и говорить за насъ. Благодари, и немолчно исповѣдуйся Богу въ томъ, что столь немощное и способное къ уклоненію получилъ ты естество — и, при содѣйствіи благодати, до чего иногда возвышаешься, какихъ сподобляешься дарованій, и въ чемъ бываешь превыше естества; когда же бываетъ попущено, — до чего снисходишь, и пріобрѣтаешь умъ скотскій! Содержи въ памяти бѣдность естества своего и скорость, съ какою послѣдуютъ въ тебѣ измѣненія, какъ сказалъ нѣкто изъ святыхъ старцевъ. „Когда“, — говоритъ онъ, — приходитъ къ тебѣ помыслъ гордыни, говоря тебѣ: „вспомни свои добродѣтели“, ты скажи: „посмотри, старикъ, на свой блудъ“. Разумѣлъ же тотъ блудъ, какимъ, во время попущенія, искушаемъ бываешь въ помыслахъ, что́ съ каждымъ устрояетъ благодать, или вводя насъ въ брань, или являя намъ помощь, когда что для насъ полезно.
Смотри же, какъ хорошо чудный сей старецъ выразилъ эту мысль. „Когда, — говоритъ, — приходитъ къ тебѣ помыслъ гордыни о высотѣ житія твоего, скажи: посмотри, старикъ, на свой блудъ“. Изъ сего ясно, чта старецъ сказалъ это человѣку высокой жизни. Ибо невозможно, чтобы такимъ помысломъ[287] тревожимы {200} были люди кромѣ стоящихъ на высокой степени и въ житіи достойномъ похвалы. Ясно же и то, что страсть сія возстаетъ въ душѣ послѣ сдѣланной добродѣтели, чтобы лишить душу дѣланія оной. А если угодно, и изъ одного посланія того же святаго Макарія можешь научиться, на какой степени стоятъ святые, и что́ попускается на нихъ для искушенія въ этомъ. Посланіе же сіе есть слѣдующее.
Авва Макарій пишетъ ко всѣмъ своимъ чадамъ возлюбленнымъ, и ясно научаетъ, какое о нихъ Божіе домостроительство во время браней и благодатной помощи; потому что Божіей премудрости благоугодно симъ обучать святыхъ, пока они въ жизни сей, въ бореніи[288] со грѣхомъ за добродѣтель, чтобы взоръ ихъ во всякое время возводимъ былъ къ Богу, и при непрестанномъ устремленіи взора къ Богу возрастала въ нихъ святая любовь Его, когда непрестанно будутъ они стремиться къ Богу отъ нападенія страстей и страха уклоненія[289], и утвердятся въ вѣрѣ, надеждѣ и любви Его.
И сіе дѣйствительно сказано теперь не тѣмъ, которые пребываютъ съ людьми, ходятъ по всякимъ мѣстамъ к всегда преданы дѣламъ и помысламъ срамнымъ и нечистымъ, также не тѣмъ, которые внѣ безмолвія соблюдаютъ правду, дѣлами и чувствами своими ежечасно уловляются, во всякое время бываютъ въ опасности паденія (потому что необходимость, встрѣчающаяся съ ними вовсе не по ихъ волѣ, ввергаетъ ихъ въ невольныя несчастія), не могутъ охранять совершенно не только помысловъ, но и чувствъ своихъ; но — тѣмъ, которые въ состояніи соблюдать тѣла свои и помыслы, вовсе далеки отъ мятежа и сообщенія съ людьми, въ отреченіи отъ всего и отъ душъ своихъ нашли возможность охранять умъ свой молитвою, измѣненія благодатныхъ смотрѣній пріемлютъ, не оставляя безмолвническаго {201} житія, и живутъ подъ мышцею Господня вѣдѣнія, втайнѣ умудряются духомъ на безмолвіе, удаленіемъ отъ мірскихъ вещей и видѣнія нѣкоторыхъ предметовъ, и стяжали умерщвленіе мірского помысла. Ибо отъ этого страсти не умираютъ; помыслъ же умираетъ у нихъ[290] вслѣдствіе удаленія отъ мірскихъ вещей и при содѣйствіи благодати. И насъ благодать сія да сохранитъ на этомъ предѣлѣ! Аминь.
288
Древній славянскій переводъ показываетъ, что вмѣсто