Итакъ, если все это, разсудительный, есть великій даръ искушеній, потому что, чѣмъ болѣе превознесенъ человѣкъ и, по подобію Павлову, вступилъ въ духовное, тѣмъ паче имѣетъ еще нужду въ страхѣ и осторожности, и пожинаетъ пользу отъ встрѣчающихся съ нимъ искушеній, то кто есть сей достигшій въ страну удостовѣренія, исполненную хищниковъ (Матѳ. 11, 12), и пріявшій то, чтобы стать ему неуклоннымъ, чего не дано было и святымъ ангеламъ, да не безъ насъ совершенство пріимутъ (Евр. 11, 40), — пріялъ то, что противно всему духовному и тѣлесному, и хочетъ быть всецѣло неизмѣняемымъ, хочетъ, чтобы не приближалось къ нему искушеніе и въ помыслахъ? Порядокъ же міра сего есть сія мысль, выраженная какъ бы во всѣхъ Писаніяхъ: если каждый день постоянно пріемлемъ тысячи ударовъ, то да не малодушествуемъ, и да не останавливаемся въ теченіи на поприщѣ[295], потому что въ одномъ маловажномъ случаѣ можно намъ восхитить побѣду и получить вѣнецъ.
Міръ этотъ есть состязаніе и поприще для состязаній. Время это есть время борьбы. А въ странѣ борьбы, и во время состязанія, закона не полагается, т. е. Царь не полагаетъ воинамъ своимъ предѣла, пока не будетъ кончено состязаніе, и пока всякій человѣкъ не будетъ приведенъ къ дверямъ Царя царствующихъ, и тамъ испытанъ бывшій въ состязаніи, кто не допустилъ одержать надъ нимъ побѣду, и кто обратилъ хребетъ свой. Ибо много разъ случается, что человѣкъ, ни къ чему не годный по неискусству своему, непрестанно бываетъ поражаемъ и низлагаемъ, и во всякое время являетъ безсиліе, но иногда вдругъ похищаетъ знамя изъ рукъ у воинства сыновъ исполиновыхъ, — и превозносится имя его, и восхваляется онъ гораздо болѣе подвизавшихся и содѣлавшихся извѣстными въ побѣдахъ, и {205} получаетъ вѣнецъ и дорогіе дары паче товарищей своихъ. Поэтому ни одинъ человѣкъ да не останется въ отчаяніи! Не будемъ только нерадѣть о молитвѣ, и не полѣнимся просить помощи у Господа.
Твердо положимъ въ мысли своей и то, что, пока мы въ мірѣ семъ и оставлены во плоти, хотя бы вознеслись до небеснаго свода, не можемъ оставаться безъ дѣлъ и труда, и быть безъ попеченія. Это[296] (прости меня) есть совершенство; а что паче сего, то́ неразумное размышленіе. Богу же нашему да будетъ слава, и держава, и велелѣпіе во вѣки! Аминь.
СЛОВО 48.
О различіи добродѣтелей и о совершенствѣ всего поприща.
Совершенство всего поприща заключается въ трехъ слѣдующихъ вещахъ: въ покаяніи, въ чистотѣ и въ усовершеніи себя. Что такое покаяніе? Оставленіе прежняго[297] и печаль[298] о немъ. Что такое чистота? Кратко сказать: сердце, милующее всякую тварную природу. Что такое усовершеніе себя? Глубина смиренія, т. е. оставленіе всего видимаго и невидимаго (видимаго, т. е. всего чувственнаго, и невидимаго, т. е. мысленнаго) и попеченія о томъ.
Въ другое время былъ опять спрошенъ: „что такое покаяніе?“ — и сказалъ: „сердце сокрушенное и смиренное“. — „Что такое смиреніе?“ — и сказалъ[299]: „сугубое, добровольно принятое на себя, омертвѣніе для всего“. — „И что такое сердце милующее?“ — и сказалъ: „возгорѣніе сердца у человѣка о всемъ твореніи, {206} о человѣкахъ, о птицахъ, о животныхъ, о демонахъ и о всякой твари. При воспоминаніи о нихъ и при воззрѣніи на нихъ, очи у человѣка источаютъ слезы, отъ великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И отъ великаго терпѣнія умаляется сердце его, и не можетъ оно вынести, или слышать, или видѣть какого‑либо вреда или малой печали, претерпѣваемыхъ тварію. А посему и о безсловесныхъ, и о врагахъ истины, и о дѣлающихъ ему вредъ, ежечасно со слезами приноситъ молитву, чтобы сохранились и очистились; а также и объ естествѣ пресмыкающихся молится съ великою жалостію, какая безъ мѣры возбуждается въ сердцѣ его по уподобленію въ семъ Богу“.
И еще былъ спрошенъ: „что такое молитва?“ — и сказалъ: „свобода и упраздненіе ума отъ всего здѣшняго, — сердце, совершенно обратившее взоръ свой къ вожделѣнію уповаемаго въ будущемъ. А кто далекъ отъ сего, тотъ на нивѣ своей сѣетъ смѣшанное сѣмя, и подобенъ впрягающему въ ярмо вмѣстѣ вола и осла“ (Втор. 22, 10).