– Настоящая дуэль, – прошептал Адолин Клинку. – С настоящими ставками. Наконец-то. Больше не нужно ходить вокруг да около, больше не нужно себя ограничивать.
Клинок Осколков не ответил, однако Адолин представил, что тот его слушал. Нельзя использовать оружие, подобное этому, оружие, которое, казалось бы, является продолжением самой души, и не чувствовать время от времени, что оно живое.
– Я со всеми разговариваю так уверенно, – сказал Адолин, – потому что они на меня полагаются. Но если сегодня я проиграю, это будет конец. Больше никаких дуэлей, а следовательно, серьезное затруднение в грандиозном плане отца.
Снаружи доносились голоса людей. Топот ног, шум болтовни. Скрежет по камню. Они пришли. Пришли посмотреть на его победу или унижение.
– Может быть, это наш последний поединок вместе, – тихо произнес Адолин. – Я ценю то, что ты для меня сделал. Знаю, что ты сделал бы то же самое для любого, кто обладал тобой, но все равно ценю. Я... я хочу, чтобы ты знал – я верю в отца. Верю в то, что он прав, что вещи, которые он видит, реальны. Мир нуждается в объединенном Алеткаре. Поединки, подобные сегодняшнему, – мой способ достижения цели.
Адолин и его отец не были политиками. Они солдаты. Далинар – по своему выбору, Адолин – больше в силу обстоятельств. У них бы не получилось проложить путь к объединению королевства только словами. За него требовалось бороться.
Адолин встал, похлопал себя по карману, а затем, отпустив растаявший в тумане Клинок, пересек маленькое помещение. На каменных стенах узкого коридора, в который он вошел, были выгравированы рельефные изображения десяти основных стоек фехтования. Их высекли в другом месте и, когда эту комнату достроили, перенесли сюда. Комната была недавним дополнением, заменяющим палатки, в которых когда-то проводилась подготовка к дуэлям.
Стойка ветра, стойка камня, стойка пламени... Барельефы изображали стойки для каждой из десяти сущностей. Адолин шел и считал их про себя. Маленький туннель был высечен в камне самой арены и оканчивался небольшой комнатой, вырубленной в скале. Яркий солнечный свет дуэльной арены сочился из-под последних дверей, разделяющих Адолина и его противника.
Теперь, когда появились подходящая подготовительная комната для медитации и комната для ожидания, в которой надевалась броня и где можно было отдохнуть между поединками, дуэльная арена военных лагерей превратилась в одну из тех, что остались в Алеткаре. Приятное дополнение.
Адолин шагнул в комнату, где его ждали брат и тетя. Отец Штормов, его руки вспотели. Он так не нервничал, даже когда собирался на битву, в которой его жизни угрожала реальная опасность.
Тетя Навани только что закончила рисовать глифпару. Отложив кисть в сторону, она отошла от возвышения и подняла рисунок, чтобы Адолин мог его разглядеть. Ярко-красная глифпара на белом лоскуте.
– Победа? – предположил Адолин.
Навани опустила рисунок и осуждающе посмотрела на племянника.
– Что? – спросил принц, в то время как его оружейники вошли внутрь и внесли части Доспехов Осколков.
– Здесь говорится «безопасность и слава», – ответила Навани. – Тебе бы не помешало выучить пару глифов, Адолин.
Он пожал плечами.
– Никогда не считал это важным.
– Ну, хорошо, – проговорила Навани, уважительно складывая молитву и поджигая ее в жаровне. – Будем надеяться, в конце концов ты обзаведешься женой, которая сможет делать это за тебя. И читать глифы, и рисовать их.
Адолин склонил голову, как полагалось делать во время сожжения молитвы. Паилиа свидетельница, сейчас не время оскорблять Всемогущего. Тем не менее, когда лоскут догорел, он взглянул на Навани.
– Какие новости о корабле?
Они ожидали весточки от Джасны, как только она доберется до Прибрежных Крипт, но известий не было. Навани связывалась с управлением начальника гавани в этом далеком городе. Они сказали, что «Удовольствие ветра» еще не прибыло. Джасна задерживалась уже на неделю.
Навани неопределенно взмахнула рукой.
– Джасна на том корабле.
– Я знаю, тетя, – ответил Адолин, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Что произошло? Неужели корабль попал в сверхшторм? Что с той девушкой, на которой он, возможно, женится, если все выйдет, как задумала Джасна?
– Если корабль задерживается, значит, у Джасны что-то на уме, – сказала Навани. – Вот увидишь. В ближайшие пару недель мы получим сообщение, в котором она потребует от нас что-то сделать, или ей понадобится какая-то информация. Нужно будет выведать, почему она исчезла. Да пошлет Батта этой девочке немного здравого смысла, соответствующего ее уму.
4
Ник Герольда должен быть симметричным согласно принципам воринизма. Соблюдается в оригинале (Pailiah, «h» заменяет любую букву), но «h» не произносится и обычно не переводится.
5
Ник Герольда должен быть симметричным согласно принципам воринизма. Соблюдается в оригинале (Battah, «h» заменяет любую букву), но «h» не произносится и обычно не переводится.