Моаш скорчил гримасу, посмотрев на мостовиков.
– Ты полагаешь, некоторые из них будут «самыми активными», Каладин. По мне, они все выглядят одинаково уныло.
– Некоторые до сих пор способны на борьбу, – ответил Каладин, продолжив путь обратно к Четвертому мосту. – Для начала те, кто присоединился к нам у костра прошлой ночью. Тефт, мне потребуется, чтобы ты выбрал остальных. Организуй и объедини бригады, потом выбери сорок человек, по двое из каждой, для начального обучения. Руководить обучением будешь ты. Эти сорок человек станут источником помощи остальным.
– Думаю, что справлюсь.
– Хорошо. Я выделю несколько парней тебе в помощь.
– Несколько? – переспросил Тефт. – Мне бы пригодились чуть больше, чем несколько...
– Ты должен будешь справиться с несколькими, – ответил Каладин, остановившись на тропинке и повернувшись к западу в сторону королевского комплекса за лагерной стеной. Комплекс возвышался на скале, как бы наблюдая за остальными военными лагерями. – Большинство из нас окажется задействовано в защите Далинара Холина.
Моаш и остальные остановились рядом с Каладином. Он прищурился и окинул взглядом дворец. Тот определенно не выглядел достаточно величественным, чтобы служить пристанищем королю, – здесь, на равнинах, все было просто камнем.
– Ты готов довериться Далинару? – спросил Моаш.
– Он отдал за нас свой Клинок Осколков, – ответил Каладин.
– Он нам задолжал, – проворчал Шрам. – Мы спасли его штормовую жизнь.
– Возможно, это всего лишь позерство, – заметил Моаш, сложив руки на груди. – Политические игры, он и Садеас пытаются манипулировать друг другом.
Сил опустилась на плечо Каладина, приняв образ молодой девушки в ниспадающем полупрозрачном бело-голубом платье. Она крепко сжала руки, посмотрев наверх, на королевский комплекс, куда отправился строить планы Далинар Холин.
Он сказал Каладину, что собирается сделать что-то, что разозлит множество людей.
«Я заберу у них игрушки…»
– Нам нужно сохранить жизнь этому человеку, – произнес Каладин, поворачиваясь к остальным. – Не знаю, доверяю ли я ему, но он единственный на этих равнинах, кто продемонстрировал хотя бы долю сочувствия к мостовикам. Если он умрет, угадайте, сколько времени понадобится его преемнику, чтобы продать нас обратно Садеасу?
Шрам насмешливо фыркнул.
– Хотелось бы посмотреть, как они попытаются это сделать, если у нас во главе Сияющий рыцарь.
– Я не Сияющий.
– Ладно, как угодно, – ответил Шрам. – Кем бы ты ни был, им будет непросто забрать нас у тебя.
– Думаешь, я смогу сражаться сразу со всеми, Шрам? – спросил Каладин, встретившись с ним глазами. – С десятками Носителей Осколков? Десятками тысяч солдат? Считаешь, какой-то один человек способен на такое?
– Не какой-то один человек, – ответил Шрам упрямо. – Ты.
– Я не бог, Шрам, – сказал Каладин. – Я не смогу выдержать вес десяти армий. – Он повернулся к остальным. – Мы решили остаться здесь, на Разрушенных равнинах. Почему?
– Что толку бегать? – спросил Тефт, пожав плечами. – Даже свободных, нас все равно призовут в ту или иную армию там, в горах. Или так, или умрем с голода.
Моаш кивнул.
– Это место ничем не хуже других до тех пор, пока мы свободны.
– Далинар Холин – наша лучшая надежда на настоящую жизнь, – сказал Каладин. – Телохранители не подлежат призыву. Свободные люди, несмотря на отметины на лбу. Никто больше не даст нам этого. Если нам нужна свобода, мы должны сохранить жизнь Далинару Холину.
– А что насчет Убийцы в Белом? – тихо спросил Шрам.
Они слышали о том, что творил этот человек в мире, жестоко убивая королей и кронпринцев всех наций. Слухи распространялись по лагерям с тех самых пор, как через самоперо начали просачиваться донесения. Император Азира мертв. Джа Кевед в хаосе. Полдесятка других государств остались без правителей.
– Он уже убил нашего короля, – ответил Каладин. – Старый Гавилар стал первой жертвой убийцы. Нам просто остается надеяться, что здесь он закончил. Как бы там ни было, мы защитим Далинара. Любой ценой.
Мостовики кивнули один за другим, хотя и сделали это с недовольством. Он не винил их. Доверие к светлоглазым мало что дало им – даже Моаш, который когда-то хорошо отзывался о Далинаре, теперь, похоже, больше не испытывал к нему приязни. Так же, как и к другим светлоглазым.