Ризн подумала, что можно возразить.
– Именно таким образом Встим добился уважения, ваше величество? – Она не проиграет этот спор. Она не может! – Спустя годы, приезжая со своим бабском?
– Да, – ответил Талик.
– Вы не перевели, – сказала Ризн.
– Я... – Талик вздохнул и перевел вопрос.
Король улыбнулась с явной нежностью. Она проговорила несколько слов на своем языке, и Талик ошеломленно повернулся к матери.
– Я... Ого.
– Что? – требовательно спросила Ризн.
– Твой бабск убил коракота с несколькими нашими охотниками, – ответил реши. – Сам? Чужеземец? Я никогда не слышал ни о чем подобном.
Встим. Убил кого-то? С охотниками? Невозможно.
Хотя, конечно, он не всегда был старым морщинистым книжным червем, каким являлся теперь, но Ризн считала, что в прошлом он был просто морщинистым книжным червем помоложе.
Король заговорила снова.
– Я сомневаюсь, что ты убьешь хотя бы одного зверя, дитя, – перевел Талик. – Уходи. Твой бабск это переживет. Он мудр.
«Нет. Он умирает», – подумала Ризн.
Мысль явилась непрошеной, но была правдивой и испугала. Больше, чем высота, больше, чем что-либо ей известное. Встим умирал. Возможно, это его последняя сделка.
И Ризн вела ее к провалу.
– Мой бабск мне доверяет, – сказала девушка, подходя ближе к королю, шагая по носу большепанцирника. – И вы сказали, что доверяете ему. Как тогда вы можете не доверять его мнению, что я достойна?
– Невозможно заменить личный опыт, – перевел Талик.
Животное шагнуло, земля затряслась, и Ризн стиснула зубы, представив, как они все падают с вершины вниз. К счастью, на такой высоте движение ощущалось скорее как легкое покачивание. Зашуршали деревья, и ее желудок совершил очередной кульбит, но ситуация была не более опасна, чем качка на корабле.
Ризн приблизилась к тому месту, где стояла король, около носа животного.
– Вы король, вы понимаете важность доверия тем, кто вам подчиняется. Вы не можете находиться везде и знать обо всем на свете. Временами нужно доверять решению тех, кого вы знаете. Мой бабск как раз такой человек.
– Ты приводишь верные доводы, – перевел Талик с удивлением в голосе. – Но не понимаешь, что я уже оказала твоему бабску уважение. Именно поэтому я согласилась поговорить с тобой лично. И не пошла бы на такое ради кого-то другого.
– Но...
– Вернись вниз, – сказала король через Талика более жестким голосом. Ризн показалось, что на этом все должно закончиться. – Скажи своему бабску, что ты продвинулась достаточно далеко, чтобы поговорить со мной лично. Без сомнения, большего он не ожидал. Вы можете покинуть остров и вернуться, когда он поправится.
– Я...
Ризн почувствовала, что стало тяжело говорить, будто ей сдавили горло. Она не могла подвести бабска, не сейчас.
– Передай ему мои наилучшие пожелания к выздоровлению, – сказала король, отворачиваясь от Ризн.
Талик, казалось, удовлетворенно улыбнулся. Она посмотрела на своих охранников, застывших с мрачным выражением на лицах.
Девушка отошла в сторону. Она оцепенела. Ее отправили прочь как ребенка, просящего сладости. Неистовый румянец залил лицо, пока она шла мимо мужчин и женщин, подготавливающих связки фруктов.
Ризн остановилась, посмотрела влево, на бесконечный простор синевы, и снова повернулась к королю.
– Думаю, – громко проговорила она, – мне стоит поговорить кое с кем, обладающим большей властью.
К ней повернулся Талик.
– Ты поговорила с королем. Никто не обладает большей властью.
– Прошу прощения, – ответила Ризн. – Но думаю, это не так.
Одна из веревок дернулась, сигнализируя о том, что фруктовое подношение принято.
«Это глупо, это глупо, это...»
«Не думай».
Ризн бросилась к веревке, вызвав крики охранников. Она схватилась за ее конец, перевалилась через край и стала спускаться по голове большепанцирника. Голове бога.
Страсти! В юбке было непросто. Веревка врезалась ей в руки и вибрировала, пока животное внизу хрустело фруктами на другом конце.
Наверху появилась голова Талика.
– Что, во имя Келека, ты задумала, глупая женщина? – прокричал он.
Ризн нашла забавным то, что он выучил их ругательства во время своего пребывания в Тайлене. Девушка вцепилась в веревку, сердце билось в сумасшедшей панике. Действительно, что она делала?
– Релу-на, – прокричала Ризн Талику, – одобряет храбрость!
– Есть разница между храбростью и глупостью!
Ризн продолжила спуск, который больше походил на скольжение.
«О Стремление, Страсть необходимости…»