Вернемся же к личности Асбьёрнсена и его своеобразным «рамкам», встречающимся в истории о злых феях и привидениях, о водяных, троллях и обитателях подземного царства.
Все знают, что сразу после окончания гимназии Асбьёрнсен служил за гроши домашним учителем. Он писал пространные популярные произведения на зоологические темы, не стал врачом, а штудировал неромантичную ботанику и биологию. И отправился на Средиземное море, и здесь он стал сотрудником Микаэля Сарса. Но это уже история об иных ипостасях Асбьёрнсена. Однако к нашей истории относится то, что, путешествуя, он наблюдал и запечатлевал природу с точностью исследователя, а не только как романтик. И это, возможно, способствовало тому, что описания природы так близки более поздним поколениям. Природа не становится менее поэтичной от того, что она точно запечатлена!
В двух поместьях Ромерике он служил домашним учителем. Там были написаны «Рассказы Берты Туппенхауг». Но вы посмотрите, как уже тогда он умел построить завязку.
«Лис Миккель был, наконец, убит, шкурка с него снята, и в домике у старосты мы справили по рыжехвостому шумные поминки. Однако за день все порядком устали, поэтому никто не хотел долго засиживаться. Когда пробило одиннадцать, все стали собираться по домам. Староста предложил мне лошадь. Это было очень любезно с его стороны, но я отказался. Проезжая дорога делала большой круг, и я предпочел идти на лыжах прямиком через лес.
И вот с ружьем и с лисьей шкуркой за спиной я отправился в путь. Лыжня была отменная. Днем немного подтаяло, вечером подморозило, и глубокий снег покрылся плотным настом. В небе светил месяц и весело подмигивали звезды».
Вот что он хотел сказать, все на месте, в том числе луна и звезды. А потом это роковое падение на холме.
Если бы он не упал и не подвернул ногу в ту звездную ночь, он никогда бы не встретил Берту Туппенхауг, которая жила в местечке неподалеку от усадьбы Фьельстад, где Асбьёрнсен служил домашним учителем.
А впрочем, так ли все происходило на самом деле? Конечно, нет, ведь он был поэтом! Он обрамлял сказки, которые услышал, в соответствии с атмосферой этих сказок. Берта Туппенхауг была настоящая колдунья и знахарка: так что может быть лучше, чем попасть к ней, подвернув ногу при лунном свете, да еще и с убитой лисой за спиной?
Так было, конечно, и с «Преданием о мельнице на лесопилке», с «Историями Маттиаса Охотника», которые он якобы услышал во время охоты в Гьердруме: «Был прекрасный вечер. На западе горел еще зимний закат. От легкой стужи воздух обретал ту свежесть, которая иногда придает здешним ноябрьским дням такое очарование. От ручейка поднимался пар и покрывал деревья, так что ветви напоминали серебристые кристаллы».
В сказке «Токование» охота производит не такое впечатление, как рамка, в которой старик Пер рассказывает удивительные истории. Сама сказка переплетается с тем, что мы называем «рамкой».
Тем живее звучит рассказ. И, возможно, это больше всего относится к сказке «Ночь в Нурмаркене». Июльским днем два старика выходят из леса. «День добрый, рыбаки», — сказал я. «Вечер добрый», — ответили оба и приподняли картузы.
Один из них — старый рыбак Элиас, который славно попутешествовал. Сейчас ему восемьдесят четыре, и он возвращается ежедневно в деревню с корзиной, полной рыбы, и куда бы он ни приехал, его везде радушно встречают и он рассказывает диковинные истории, которые происходили с его отцом и дедом. И ведь действительно была рыба в Нурмаркене! Господь ведает, сколько рыбы было везде в давние времена.
Под пером мастера в строгом порядке зримо выстраиваются времена и поколения.
Когда они греются у костра перед ночлегом, оживают эти старинные дни, да и ночи тоже, они так отчетливо предстают взору читателя. Рамка и собственно история, настоящее и прошлое сливаются в благословенном единстве достоверности. Элиас вспоминает времена, когда его дед был молодым: «Были и медведи, и другие дикие звери, и быки с огромными рогами, и всякие другие ужасы, так оно и было». Старый Элиас повторяет на всякий случай: «Так оно и было».
Так что Асбьёрнсен с полным правом мог подытожить свои впечатления день спустя. «Лишь поздно вечером я вернулся в деревню, с корзинкой, полной форели, и головой, полной историй». Здесь, как и в сказке «Токование», есть свет радости от рассказа, настроение завершенности и счастья. Здесь уже мы встречаем во всех отношениях мастера. Здесь поэт и фольклорист помогают друг другу. Какой шаг вперед от переживаний юности, описанных в «Рассказах могильщика», действие которых происходит недалеко от Эйдсволла. В «рамках» уже есть что-то обстоятельное и «литературное». Сам могильщик имеет черты могильщика из «Гамлета», независимо от того, знал ли юный Асбьёрнсен Шекспира. Как слушатель и собиратель он еще юн, неопытен, и как рассказчик тоже.