Байковский, поразмышляв, вышел на шоссе и оглянулся по сторонам. Он посмотрел на Лысуху, которая мирно щипала траву, и не спеша направился к Майке Штанцловой.
— Не стойте тут!..
— Что? — спросила она испуганно. — Что вам нужно? В чем дело?
— Знаете, тут…
— Что?
— Не стойте тут, — повторил он еще раз, — не ждите! В воскресенье… — Он махнул рукой. — В воскресенье тут ездит много автобусов, но только с экскурсиями, а они почти не останавливаются. Только у источника. Там некоторые останавливаются. Идите туда, там кто-нибудь вас прихватит в машину! Скоро здесь и машин и мотоциклов будет страсть как много — скоро все понаедут.
— Куда я должна идти?
— Да туда, к воде!
— К воде?
— Ну да! К сочку.
— А вы кто такой? Что здесь делаете?
— Я? — спросил немного удивленный Байковский. — Да я свою корову пасу! — Он показал палкой на Лысуху. — Вон ту.
У Майки дрожало лицо, когда она смотрела на Байковского, печального и вместе с тем готового улыбнуться.
— Ну как, идете?
— Так говорите, сочок?
— Ну да.
— А почему вы так называете эту воду?
— Да уж издавна она так зовется.
Майка отлепилась от железного столба, потянулась упругим телом и окинула взглядом Байковского. Полуоткрыв красные губы, она еще раз внимательно на него взглянула.
Он усмехнулся, приподнял толстую палку и стукнул ею по твердому бетону шоссе. Потом, взглянув еще раз на Майку, двинулся к источнику, пройдя несколько шагов, обернулся и снова заговорил с Майкой:
— Я вам хотел помочь еще раньше, как только увидел вас обоих…
Майка повернула гудящую от боли голову:
— А как? И где же вы были?
— Да вот там. Там у меня корова пасется, — сказал он. — Тихо пасется, мирно, корова у меня такая тихая, мирная, под ней хоть костер разводи, только я хотел ее позвать домой, а вы тут и остановились у водички…
— Так вы нас видели?
— И видел, и слышал. Правда, не все понял. Крикни я тогда, вы бы испугались, а потом бы, может, и рассмеялись, и вся ваша злость растаяла как дым чадный, смрадный. Злость — это ведь просто дьявольский смрад. Но тут я сказал себе: нет, из-за этого оболтуса я так не сделаю… Этот ваш парень не больно хорош. К тому же, кажется мне, человек не всегда может помочь людям, даже когда захочет.
— А вы хотите помогать людям?
— Хотел бы.
— А почему?
Байковский не отвечал, а только смотрел на Майку. Его худое и темное лицо, полное печального укора, походило на осенний сухой лист. Красно-желтое солнце, которое уже поднялось над горизонтом, выбравшись из желтоватых, кое-где голубовато-серых облаков, освещало его.