— Слышишь? — тихо сказал Ярнач в самое ухо Палицану. — Как-то она не так кричит.
Все четверо остановились и стали смотреть в бинокли на поросший клевером луг, тут их и догнал Петрин. Он задыхался, кашлял, стонал. Мокрая от пота рубашка прилипла к телу.
— Тихо! — шепотом сказал Леник. — Ты потише не можешь? А то спугнешь.
— Нельзя стрелять, она еще маленькая, — сказал Петрин, — я вижу это и без бинокля…
Серна убежала. Она останавливалась еще раза два, а потом перевалила через хребет и ушла в долину.
Палицан спустился вниз к ручью, там среди травы чернела земля.
— Они тут все вытоптали, — закричал Палицан, набрав горсть земли. — Вот совсем свежая, они вчера тут были, уж это точно, — добавил он.
— А следы есть? — спросил Петрин.
— Полно, будто мак рассыпали. И большие.
Они вышли к картофельному полю и, миновав ручей, стали подниматься вверх по лугу. Оглядели последние картофельные борозды, в которых почти все клубни были выворочены. Вдруг в бороздах что-то зашевелилось.
— Да ведь это Эминко! — закричал Леник, у которого был самый острый глаз.
— Что это он там делает? — спросил Петрин.
— Не видишь, что ли, штаны придерживает.
Все засмеялись. Эминко встал посреди борозды, привел себя в порядок, закивал им и подошел.
— Все тут вскопано, — сказал Эминко.
— А ты что же, не мог в кустах облегчиться? — накинулся на него Петрин. — Кабаны почуют, тогда ищи их…
— Да нет, я все землей присыпал, не бойся, — сказал Эминко.
— Ну смотри.
— Ладно вам, мужики, — вмешался Палицан, — пора становиться по местам, солнце зашло… Кабаны спустятся по этому склону или придут справа от Реписк… Троим надо здесь остаться, а троим — подняться наверх, на Шлемпеш, чтобы перерезать им дорогу в Маркушеву долину… Кто останется здесь?
Никто не отозвался.
— Ну, разбирайтесь, — торопил Палицан.
— Подели ты, — попросил Леник.
— Пожалуйста, — согласился Палицан. — Я встану чуть повыше, Эминко останется здесь, Леник пойдет за ручей… А вы втроем, — он показал на Ярнача, Пуллу и Петрина, — заляжете по ту сторону хребта…
Все разошлись по местам. Они прошли шагов сто, и Ярнач сказал Пулле и Петрину:
— Опять он послал нас на плохое место.
— Да кто знает, — засомневался Петрин. — Никогда наперед не угадаешь…
2
«Никогда наперед не угадаешь, откуда что вылезет на тебя из темноты», — подумал Петрин, лежа на толстой куртке под кустом возле дороги. Он лежал на спине и считал гаснущие звезды. На востоке посветлело. Солнца еще не было видно, но там где-то за горизонтом чувствовался уже новый свет, новый день. Петрин улыбался. У него было легко на душе и на сердце спокойно, как никогда. Он не боялся ночи, которая уходила, не боялся дня, который еще не наступил. Ни с того ни с сего появилось чувство, будто он только что народился на свет. Вот такой, как он есть. Вместе с сапогами, курткой, шапкой на голове. Так и родился из самой земли. Точно вылупился вот тут вот, в канаве возле дороги. Он сел, посмотрел в канаву и почувствовал, как там в полутьме шевелится трава. Он протянул руку и с нежностью погладил траву, точно этим прикосновением благодарил материнское лоно. И радостно стало у него на душе. Так, что петь захотелось. И он даже замурлыкал какую-то мелодию, но остановился. Глубоко вздохнул и задержал дыхание, вот тут-то и появилась у него лохматая мысль: сегодня я в первый раз убью человека! Он выдохнул воздух, расслабился, ему не было ни грустно, ни жалко. Не хотелось ни плакать, ни смеяться. Ему не было стыдно, и не гордился он ничем. И дрожи никакой не было, и напряжения… Чувствовал он себя нормально, естественно…
Он встал, поднял с земли куртку, надел ее. Подошел к краю шоссе, опустился на колени, опираясь руками об асфальт. На минуту даже приложил ухо к асфальту и прислушался. И когда поднялся, подумал: теперь скоро! Он поправил автомат на груди и ладонью ощупал гранаты на поясе. Потом посмотрел вверх на высокую скалу, но там было тихо. Он обошел скалу и стал подниматься по более пологому склону.
Осторожно шел по камням и старался не споткнуться и не соскользнуть вниз.
— Ты, что ли, Петрин? — окликнул его Гвоздяк.
— Я, не видишь?
Он подошел к Гвоздяку, рядом лежал Марицин. Он курил, прикрыв сигарету шапкой.
— Ляжешь тут рядом с нами? — спросил Марицин.
— Нет, пожалуй, поднимусь повыше.
— Ну что, слышал что-нибудь? — спросил Гвоздяк.
— Они будут скоро. Надо приготовиться и не бояться, — сказал Петрин. Он хотел подняться еще выше, но остановился. — Тебе приходилось убивать? — спросил он Марицина.