Меня точно камнем придавило. Ноги не держат. Сделал я несколько шагов, чтобы к ореху прислониться, а жена как бросится мне в ноги, обхватила их, сапоги мне целует и молит слезно:
«Убей меня, а его не тронь! Смилуйся…» — кричит словно полоумная.
Я сперва и не понял, а потом до меня дошло. Она подумала, что я с ее ребенком что-нибудь сделаю.
«Встань! Не гневи бога, лиходейка! Постыдилась бы! — как закричу на нее, — Ты что, думаешь, мне крови было мало?!»
Не по себе мне стало. Как ей в голову могло прийти, что я на такое способен. Господи боже мой, уже не думает ли она, что я могу убить ребенка!
Нет, не было у меня желания мстить, и ненависти не было. Только тоска и усталость. Стало мне всего страшно, чего-то жалко, почему-то грустно…
Грустно-грустно. Во мне и сейчас, как вспомню, эта грусть отзывается.
Я выслушал дядин монолог и робко возразил:
— Так то ж другое время было. Была война, люди голодали, гибли, разве можно сравнивать?
— А я и не сравниваю, — ответил дядя, — Тогда было так, теперь иначе. Я только хочу сказать, что люди во всякое время страдали, всегда носили в себе и хорошее и плохое.
— Тогда или сегодня, большая ведь разница, — бормотал я.
— Семья должна быть вместе, что бы там ни было, — не сдавался дядя.
В печке потрескивали горящие поленья, а снаружи по-прежнему лило как из ведра.
Я уже набездельничался досыта, деньги подходили к концу, пришла пора подыскать себе работу. У меня не было охоты каждый день ездить на службу в город. Стал думать, какую работу можно найти поблизости. Но ничего толкового не придумал и пошел посоветоваться с Маргитой — кому же знать здешние возможности, как не ей.
— Ты с образованием, теперь можешь и других учить, — сказала она мне. — В Лучках недавно умер учитель, старый Майда, может, помнишь, он к дедушке ходил, бывало.
— Еще бы мне его не помнить, — вставил я.
— Теперь там вместо него одна девчушка, тоненькая такая, как тростинка, в прошлом году еще в гимназию в городе ходила. Чему уж она может научить, — продолжала она. — Тебя наверняка взяли бы, ведь у тебя диплом.
— Я не хочу преподавать, давай придумаем что-нибудь другое.
— Летом в госхозе нужен был конторщик. Но там уже, кажется, взяли Аладарова Штево, он в сентябре пришел из армии и искал место.
— Аладара, того музыканта?
— Его, самый младший. Только Аладар уже не музыкант.
— Что так?
— Компания распалась. Старики поумирали, а молодые поразъехались, кто в Чехию, кое-кто даже в Прагу, знаменитостями стали. И по телевизору их показывают, Жофка как-то хвасталась в магазине, что ее Йожка давал концерты в Америке…
— А кто это, Жофка?
— Сестра Аладара, да ты ее знаешь, невысокая такая, у нее была крайняя изба в Глинисках.
— Нет, не знаю, — мотал я головой.
— Я любила их слушать, — вздохнула Маргита. — Вот уж умели потешить душу, умели…
— А в кооперативе ничего не найдется, как полагаешь? Мне ведь необязательно в конторе.
— В кооперативе? Уж не собираешься ли ты за скотиной ухаживать?
— А почему бы и нет?
— Не по тебе это дело, — отпарировала она. — Да и не справишься, ты теперь человек городской…
— Ну и что ж, что городской…
— Погоди, — прервала она. — Возле Лучек плотину строят. Навезли туда всяких механизмов, бетон мешают и все такое. Попробуй там поспрошать. Имришка — ты его не знаешь, он из Лучек — говорил как-то, что они ищут завскладом. Тебе это подошло бы?
— Лучки, они ведь рукой подать, и двух километров не будет, — эта идея мне понравилась. — Схожу-ка прямо сейчас, не откладывая, — решил я.
— Сходи-сходи, дорога туда хорошая, летось заасфальтировали, — сказала Маргита.
Вскоре я уже шагал по шоссе.
Не прошло и получаса, как я поравнялся с группкой строений барачного типа. Меня, однако, отделяла от них изгородь из колючей проволоки, пришлось идти дальше, к воротам, которые были у самой плотины.
Перед воротами около старого вагончика без колес стоял усатый старикан. Он устремил на меня недружелюбный взгляд, подозрительно оглядел.
— Мне нужен начальник, где я могу его найти?
Старик вынул изо рта трубку, показал ею на желтый барак с краю, который окраской разительно выделялся среди прочих, и произнес:
— Там.
Я пошел было дальше, но тут же остановился, потому что старикан, который, как я уже догадался, представлял собой вахтера и охранника в одном лице, закричал на меня: