— Дракон у меня ещё попляшет, когда мой час пробьёт!
И стал ждать.
А дракон уже далеко-далеко, почти не видать — с комара величиной стал.
— Что ты медлишь? Стреляй! — шумят братья.
— Ещё не время, — отвечает Меткий стрелок.
— Как бы не опоздать! — кричит Всевид. — Он уже с полкомара!
Тут стрелок прицелился и — раз! Отстрелил дракону все двенадцать голов и двенадцать хвостов! Освобожденная девица к братьям навстречу кинулась, братья — к ней. Отвели они её к отцу с матерью, то-то была радость превеликая! Ещё бы! Ведь она у них была одна-разъединственная!
Перестала девица ждать жениха в золото разряженного. Хорош ей в мужья и младший из трёх братьев, Меткий стрелок. И другие два не в накладе: каждый получил богатую награду и стал на своей земле хозяйствовать. А потом нашли они красивых невест и сыграли сразу три свадьбы, да такие весёлые — ни раньше, ни потом таких не помнили.
Умный Матько и дурни
Пошел как-то умный Матько невесту сватать. Встретили его радушно — лавку, где ему сесть, обтерли. Сидят, беседу ведут. Говорит хозяин:
— Ну-ка, мать, сбегай в чулан! Зачем — сама знаешь!
А мать только того и ждет — выскочила из горницы, за угощеньем побежала. Ждут её — прождут, запропастилась куда-то баба, нету ее и нету! Отец говорит:
— Ступай-ка ты, дочка, погляди, где там наша мать застряла?
Побежала дочка, и тоже пропала, как сквозь землю провалилась.
— Какого лешего они там канителятся? Ну, погодите, уж я вас! — разозлился отец и сам за ними отправился.
Сидит Матько, хозяев дожидается. Долго сидел — никого нету. Он то зевнет, то дровец в очаг подкинет, то еще чем займется, чтоб не уснуть, а те все не идут и не идут.
— Ну, — решил Матько, — хорошо это или худо, а пойду-ка я сам и погляжу, что там с ними случилось. Может они в том чулане к полу прилипли.
Пошел, а в чулане уже и свеча, что мать с собой брала, чуть не начисто сгорела!
А все трое сидят, в голос ревут, аж за два дома соседям слыхать.
— Вы что кричите? — спрашивает Матько, а от них слова толком не добьешься, одни только стоны да вопли.
Мать криком кричит, кое-как ему объясняет:
— Погляди-ка, любезный наш Матько! Вот она, лесенка, что из чулана на чердак ведет, а вот он топор висит. Вы с нашей Доркой поженитесь, у вас ребеночек будет, забежит он ненароком в чулан, стронет лесенку с места, топор ему на голову свалится и убьет! Вот горе-то! Ах, бедное наше дитятко, бедное дитятко! — снова заголосила мать, а за ней и отец с дочкой.
Не знает Матько — смеяться ему или плакать. Едва успокоил. А потом говорит:
— Коли отыщу на свете еще пятерых глупее вас, — тогда возьму вашу дочку в жены! А пока — прощайте!
Ходил-ходил, искал-искал, никто не попадается.
Но вот добрался он до какой-то деревни. Видит, сарай, амбары да хлевы стоят. Он туда.
— Погляжу, как здесь люди хозяйствуют, — решил он.
И тут углядел, что возле одного курятника баба курицу безжалостно колотит, так колотит, только пух и перья летят.
— Вы за что, хозяюшка, свою хохлатку наказываете? — спрашивает Матько.
— Да вишь, дрянь какая, у нее двенадцать цыплят, а она никак не хочет их молоком кормить.
Научил Матько бабу, что надо яичко сварить, облупить, порубить, да пшена напарить, перемешать и этой кашей цыплят накормить. Баба не верит, что цыплята у курицы вымя не сосут. Увидала, как они клюют, обрадовалась, стала Матько благодарить, много денег дала.
Вот и нашел Матько первого дурня, может и не глупее, чем те его, но уж и не умнее.
— Ладно, — думает, — первый дурень есть.
Стал Матько ко второй деревне подходить, слышит — колокола звонят, а навстречу ему похоронная процессия движется. Мужики гроб несут, бабы следом плетутся, кричат, руки ломают, стар и млад на похороны сбежались, гроб открыт, а в гробу молодая красавица живехонька лежит.
— Скажите, люди добрые, что это вы делаете, — спрашивает Матько.
— А что? — отвечают ему. — Нашего старосты дочка по воду пошла, руку в кувшин засунула, а обратно вытащить не может! Вся деревня голову ломала, ничего не придумала, а девица совсем извелась! Что ж, ей всю жизнь кувшин на руке носить? Вот мы и хотим ее разом от всех печалей избавить!
— Экие вы дурни!
Могли ему, конечно, за такое оскорбление всыпать, да Матько не ленивый был, разбил кувшин и освободил девицу.