— Мамка, мамка, мне невесту дали.
— Где же она?
— Как где? Все как вы велели: привел на веревке, поставил в хлев и свежего сена дал!
— Ах ты, дурень, дурень! Кто же так делает? Разве девушек на веревке водят? Ее надо было обнять и поцеловать. «Ах, ты моя милая, хорошая!» — сказать. Взять за ручку, в дом привести! Я вам уже на печи постлала, ложитесь, спите.
Бедная мать села на лавку, задумалась, как дальше с сыном быть.
Дюра — не ленивый, выскочил тем временем из дому и прямо в хлев, за невестой. А Катруша не стала дожидаться, отвязалась, вместо себя козу поставила. Уже дома сидит, потешается, какую шутку позволила с собой дуралею учинить.
Дюра козу отвязал, обнял, поцеловал: «Ты моя милая, хорошая!» — говорит. Взял за передние ножки, домой притащил, хочет на печь уложить. Видит вдруг — а у невесты рога!
— Матушка, матушка, — кричит, — разве у невесты бывают рога?
Мать от Дюры-дуралея притомилась, не стала его слушать, возьми да и скажи:
— Бывают, бывают! Знай себе, спи!
А коза ка-а-к поддаст дуралея рогом, забекала, замекала, да с печки прыг на лавку, прямо на матушку.
— Ты что это, Дюра, вытворяешь? — кричит мать.
— Так ведь это не я, а невеста! Вы же мне велели ее в дом привести и на печь уложить.
Зажгла мать свет, видит — а это коза рогатая!
— Ну, Дюра-дуралей, видно придется тебе брать в жены такую же умницу, как ты сам! — сказала мать. — Мне уже совестно на люди показаться! Пускай с тобой жена помучается! Доковыляю-ка я до Вртяков, да посватаю за тебя их Зузу.
Дождалась мать утра, добралась до Вртяков и впрямь посватала их Зузу за своего Дюру.
А вскоре и свадьбу сыграли. Ночью проснулся Дюра и говорит Зузе:
— Жена, я пить хочу!
— Ступай в чулан, там в бочке пиво, нацеди да попей!
Поплелся Дюра в чулан. Схватил сито, цедит в него пиво, цедит, никак нацедить не может. Все пиво вытекло, а он так и не напился. Вернулся к жене, жалуется:
— Ой, жена, кружка-то вроде дырявая! Все пиво вытекло, только лужа осталась.
— Ступай обратно в чулан. Там в углу песок стоит, возьми мешок, засыпь лужу.
Пошел Дюра в чулан. Схватил мешок с мукой и засыпал лужу. Вернулся и говорит:
— Жена, отчего это у нашей мамки песок белый, да мягкий?
Кинулась жена в чулан, увидала, что дуралей натворил, только руками всплеснула.
— Ну и дуралей же ты, Дюра, ведь ты муку рассыпал!
— А я, жена, все одно — пить хочу!
— Возьми на полке горлач с пахтой, вот и напьешься!
Выпил Дюра всю пахту. А потом засунул в горлач обе руки. Да как заорет:
— Ой, жена, не могу руки вытащить!
— Бабахни горлач об лавку!
Бах!
Стукнул Дюрка горлач об лавку, да попал в кошку, что на лавке спала.
Что дальше было — мне уже неведомо. Я тогда кошелкой воду носил. Кошелка перевернулась, вода выплеснулась, потоп начался. Меня к вам сюда вода принесла. Что с Дюркой стало — не знаю. Может наш дуралей и сейчас ещё среди людей обретается?