Причина падения народов не в одних политических происшествиях, но в нем самом, в том роде жизни, который он сам для себя избрал.
Пусть художник заставит меня завидовать угнетенной добродетели и презирать торжествующий порок.
Религия производит то чувство, которого не может произвести ни наука, ни искусство и которое есть необходимое условие обоих: смирение; наука порождает гордость, самоуверенность необходима для науки; искусство презирает мир, что также необходимо для искусства; но если человек совершенно доволен собою, он не пойдет далее; надобно, чтобы на верхней ступени науки и искусства человек был еще недоволен собою — смирялся, тогда только ему возможны новые успехи.
Самые жестокие, самые ясные для нас терзания — те, которые человек передать не может.
Сказать, что существуют пределы для духа человеческого, может только тот, для кого не существует этих пределов.
Смешное есть отрицательная сторона мысли.
Совершенствование не бесконечно, но бесконечны наслаждения совершенства.
Трудно отделиться от семьи, от народа — еще труднее; от человечества — вовсе невозможно…
Уму человеческому предназначен полный круг действия. Всем векам и всем народам принадлежат писатели и произведения, дополняющие этот круг выражением новых мыслей и чувств изобретением небывалых форм изящного.
Человек должен окончить тем, чем начал; он должен свои прежние инстинктуальные познания найти рациональным образом; словом, ум возвысить до инстинкта.
Человек, если и может решить какой-либо вопрос, то никогда не может верно перевести его на обыкновенный язык.
Человек, не понимающий ни музыки, ни живописи — скотится нечувствительно.
Человеку должно знать не одно прошедшее, забывая о настоящем; равным образом ему не должно знать одного будущего, забывая о настоящем.
Чтение — зеркало; наблюдение — самый предмет; чтение первый шаг к подражанию; наблюдение верный путь к созиданию.
Что может быть выше мысли, заключающейся в сих словах: «Для истины я готов пожертвовать жизнию»? И что может быть смешнее этого выражения, когда оно встречается в наших газетных нравоописательных статейках.
Что может быть любопытного в жизни человека, который на сем свете ровно ничего не делал! Я чувствовал, я страдал, я думал за других…
Язычество, или варварство, может быть на всех ступенях народного образования…
ОЛЕША ЮРИЙ КАРЛОВИЧ
Юрий Карлович Олеша (1899–1960). Русский писатель, драматург, журналист, театральный деятель. Автор романов «Зависть», «Три толстяка», пьес «Заговор чувств», «Список благодеяний», «Строгий юноша», книги рассказов «Вишневая косточка», мемуаров «Ни дня без строчки», фельетонов, статей и пр.
Возможно, страх смерти есть не что иное, как воспоминание о страхе рождения.
Все, что написано, — интересно, если человеку есть что сказать…
Выдумка — это возлюбленная разума.
Какая чудесная вещь — свобода воспоминаний! Какая прелесть в том, что они появляются, как им угодно, и никак мы не можем заставить себя вспомнить именно это, а не другое.
Какое емкое явление — век! В нем успевают вместиться много поколений, событий, изменений лица культуры.
Когда пишешь, ощущаешь в себе работу очень сложной, громадной и таинственной машины. Какие-то рычаги этой машины вытаскивают воспоминания. Водя пером и следя, скажем, за синтаксисом, в то же время чувствуешь, как возникает где-то в глубине перед умственным взором воспоминание.
Кто-то сказал, что от искусства для вечности остается только метафора.
Надо помнить, что смерть — это не наказание, не казнь. У меня развилось как раз такое отношение к смерти: она — наказание.