Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?
Что делало бы добро, если бы не существовало зла?
Что ты видишь, то и пишешь, а чего не видишь, писать не следует.
Что-то <…> недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.
Я полагаю, что ни в каком учебном заведении образованным человеком стать нельзя. Но во всяком хорошо поставленном учебном заведении можно стать дисциплинированным человеком и приобрести навык, который пригодится в будущем, когда человек вне стен учебного заведения станет образовывать сам себя.
БУНИН ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ
Иван Алексеевич Бунин (1870–1953). Русский писатель, поэт, почетный член Петербургской Академии наук, лауреат Нобелевской премии. Автор поэтических сборников «Под открытым небом», «Листопад»; повестей «Деревня», «Суходол», книга новелл «Темные аллеи», романа «Жизнь Арсеньева». Перу И. Бунина принадлежат замечательные рассказы, среди которых «Антоновские яблоки», «Сосны», «Сны», «Веселый двор», «Захар Воробьев», «Игнат», «При дороге», «Я все молчу», «Чаша жизни», «Братья», «Господин из Сан-Франциско», «Грамматика любви», «Легкое дыхание», «Сны Чанга», «Митина любовь»; а также литературно-философское исследование «Освобождение Толстого», «Воспоминания», переводы.
«Чужая душа — потемки». — Нет, своя собственная гораздо темней.
Ах, эта вечная русская потребность праздника! Как чувственны мы, как жаждем упоения жизнью, — как тянет нас к непрестанному хмелю, к запою, как скучны нам будни и планомерный труд!
Бессмертные творят, смертные производят себе подобных.
Блаженные часы проходят, и надо, необходимо… хоть как-нибудь и хоть что-нибудь сохранить, то есть противопоставить смерти, отцветанию шиповника.
Богат <…> самыми лучшими надеждами, планами и доверием к судьбе. Но, как известно, нет ничего опаснее излишнего доверия к ней.
Больше всех рискует тот, кто не рискует.
В радости всякое живое существо уверено, что оно все знает, все понимает…
Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, — высшее, что обещают человеку над его гробом, это память вечную. И нет той души, которая не томилась бы втайне мечтой об этом венце.
Во всяком выздоровлении бывает некое особенное утро, когда, проснувшись, чувствуешь наконец уже полностью ту простоту, будничность, которая и есть здоровье, возвратившееся обычное состояние, хотя и отличающееся от того, что было до болезни, какою-то новой опытностью и умудренностью.
Все в этом непостижимом для нас мире непременно должно иметь какой-то смысл, какое-то высокое божье намеренье, направленное к тому, чтобы все в этом мире «было хорошо» и что усердное исполнение этого божьего намерения есть всегда наша заслуга перед ним, а посему и радость, гордость.
Все земное, все живое, вещественное, телесное непременно подлежит гибели, тленью…
Все и все, кого любим мы, есть наша мука, — чего стоит один этот вечный страх потери любимого!
Все человеческие судьбы слагаются случайно, в зависимости от судеб, их окружающих…