Прекрасный поэт и яркий журналист, он так и остался известен только в «узком кругу», незамеченным той Россией, которую он любил и о которой писал. Пусть же хоть теперь его стихи будут услышаны.
Андрей КОРОВИН
"Бесплатное образование —…"
Бесплатное образование —
тем, у которых нет призвания.
А мы последнее потратили
на книжки, сборнички стихов,
чтоб к нам пришли преподаватели
Самойлов, Слуцкий, Смеляков.
Как славы нам и как добра желать,
мы изучали по ночам,
потом пришлось еще доплачивать,
но так, судьбой, по мелочам.
Заплатишь — и не надо мучиться,
и весело держись за гуж
уроков музыки и мужества,
они рифмуются к тому ж.
Последний солдат
Когда умрет последний ветеран
большой войны — а это будет скоро —
какая из освобожденных стран
над ним склонится горестно и скорбно?
И кто объявит траур мировой
по этому последнему солдату?
Его могила зарастет травой,
кладбищенская пыль падет на дату
его рождения — 28-й…
Ну вот, опять пришел он, как домой,
в родной окоп, и от шальных осколков
доской прикрылся, не страшась нисколько
передовой — ведь худо лишь зимой
и в дождь. А так, пока тепло и сухо,
и можно покемарить без затей,
почти спокойно: лишь бы эта сука —
война — не дотянулась до детей…
Среднерусская дорога
Среднерусская дорога…
И ухабы, и морока,
и простая, как частушка,
вырастает деревушка:
восемь, что ли, там домов —
в общем, как в частушке слов.
Среднерусская дорога!
Каждый дом — шагах в пяти
от державного пути,
здесь отмеченного строго:
то квитанцией налога,
то медалью на груди.
Похоронок было много,
свадеб не было почти.
Среднерусская дорога
громыхает у порога —
ей как будто все равно,
если здесь остынет печка,
и обрушится крылечко,
и доской забьют окно.
Разве что у мимоезжих,
мимолетних, мимоспешных
шелохнется, ворохнется
ощущение стыда,
что из отчего колодца
без следа ушла вода.
Среднерусская дорога
поднимается полого
мимо вымерзшего дома,
мимо вымершей избы —
это ясно и знакомо,
это вычерки судьбы,
это — выпало словечко,
укатилось, как колечко,
и не жжется, не смеется,
затерялось…
И тогда
и частушка не поется,
и Россия — сирота.
Среднерусская дорога…
Вот и снова — без упрека —
вырастает, как частушка,
небольшая деревушка:
восемь, что ли, там домов —
в общем, как в частушке слов.
Если будет свет в окне —
мне светлей в моей стране.
1978
Деревня Белица
Пекли мы воронят в лесу — мне доставались ножки,
и пескари считали попасть ко мне за честь,
бывало по пол-торбы мороженной картошки
я с поля приволакивал, тошнотиков поесть!
Хорошего, короче, бывало в детстве много,
и даже председатель катал меня в седле!
Но вот Василь Красевич
отстегивает ногу,
и в хате как-то сразу становится светлей…
Вся в коже лакированной, в стальной блестящей сбруе,
и дерево, как леденец, медовое насквозь…
Да я б отдал одну свою, а надо — и другую,
чтобы такую вот иметь! Увы, не довелось.
Василь Красевич умер. Протез лежит в курятнике,
загаженный, замызганный. Пропали ордена.
Ну, что, мои сограждане, соратники и ратники,
хоть рюмку с хлебом выставим? А может, на хрена?
И Мишка, младший сын его, в отряде космонавтов
зазря лет десять гробился, на пенсии теперь,
речушку осушители сделали канавой,
из леса изуродованного ушел последний зверь.