При деперсонализации наблюдается искаженное восприятие человеком самого себя и утрата единства Я. Целостное Я расщепляется на отдельные части, среди которых самостоятельное существование приобретают действующее Я и наблюдающее Я. Расщепление Я сопровождается самоотчуждением, в результате чего утрачивается представление о собственной реальности. Под воздействием наблюдающего Я собственные мысли и телесные движения воспринимаются как бы со стороны. Собственный голос кажется чужим, части тела – измененными и не принадлежащими самому человеку.
В легких случаях деперсонализация выражается в том, что пациент ощущает внутреннюю измененность, касающуюся его восприятия, чувств и мыслей. Он становится как бы безучастным к своим собственным переживаниям, утрачивает способность к выражению радости, печали, раскаяния. В тяжелых случаях деперсонализация сопровождается отчуждением пациента от своего собственного Я, расщеплением и раздвоением его.
С психоаналитической точки зрения деперсонализация является результатом внутрипсихического конфликта, разрешение которого сопровождается дисбалансом психической структуры и расщеплением Я на отдельные, отчужденные друг от друга части. Одни психоаналитики соотносят деперсонализацию с переключением сексуальной энергии с внешних на внутренние объекты и направленностью либидо не на какой-то один объект, а на составляющие его части. Другие – с действием бессознательных защитных механизмов, оборачивающихся неудачной попыткой бегства от внешних угроз и внутренних страхов. Третьи – с безуспешным стремлением примирить нарциссические желания и деструктивные влечения. Четвертые – с обострением противостояния между телесным Я и гиперморальным Сверх-Я.
Некоторые аналитики исходят из того, что деперсонализация является результатом отчужденных межличностных отношений. Так, в понимании Р. Лэйнга (1927–1994) деперсонализация – это метод, используемый человеком в качестве общения с другими людьми, когда они становятся надоедливыми, беспокоящими и воспринимаются в качестве человекообразных роботов. Один человек постоянно боится быть деперсонализированным другим, в результате чего оба «стремятся ощущать себя более или менее деперсонализированными и стремятся деперсонализировать другого». Это ведет к тому, что у человека происходит распад ощущения собственной индивидуальности и утрата ощущения реальности.
Изучение процессов деперсонализации нашло свое отражение в исследованиях ряда аналитиков, включая работы Э. Якобсон «Деперсонализация» (1959), С. Салина «Деперсонализация и дереализация» (1962), Дж. Арлоу «Деперсонализация и дереализация» (1966), П. Брадлоу «Деперсонализация, расщепление Я, нечеловеческая фантазия и стыд» (1973).
Термин «депрессивная позиция» был использован М. Кляйн (1882–1960) при рассмотрении специфики интеллектуального и эмоционального развития младенца. Она исходила из того, что в первые три или четыре месяца жизни ребенка у него развивается депрессивная тревога, основанная на чувствах любви и деструктивных импульсах по отношению к материнской груди, что приводит к параноидно-шизоидной позиции. Затем в течение второй четверти первого года жизни развитие ребенка характеризуется младенческой депрессивной позицией, свидетельствующей о наступлении определенных изменений в его отношениях с окружающим миром.
В отличие от параноидно-шизоидной позиции, в рамках которой у младенца возникает двойственное отношение к первому объекту («хорошая» и «плохая» грудь матери), при депрессивной позиции укрепляется отношение ребенка к матери как к личности. Ребенок становится способным воспринимать мать в качестве «цельного объекта», у него усиливается идентификация с ней, а также развивается способность выражать свои эмоции по отношению к другим людям и окружающему миру. В его психике начинают действовать процессы синтеза и интеграции, способствующие ослаблению противоречий между внутренними и внешними образами. Вместе с тем, как полагала М. Кляйн, эти же процессы становятся причиной того, что предшествующие конфликты между любовью и ненавистью набирают силу, а амбивалентность переживается по отношению к целостным объектам. Тревога преследования «плохой» грудью, свойственная параноидно-шизоидной позиции, сменяется тревогой, связанной с переведенной во внутренний план матерью, которая в восприятии ребенка «является ранимой, повреждаемой, подверженной опасности уничтожения или уже уничтоженной и утраченной навсегда». У ребенка возникает чувство вины, а свойственные ему ранее формы защиты образуют маниакальную защиту. Разделение целостных объектов на неповрежденные живые и поврежденные (умирающие или мертвые) становится защитой от депрессивной тревоги.
В рамках депрессивной позиции ребенок сталкивается с конфликтами, виной и печалью. Его способность переносить тревогу в определенной степени детерминирована более ранним развитием. Если это развитие не характеризовалось избыточной тревогой преследования, то в силу интеграционных процессов ребенок оказывается способным интроецировать целостные объекты и тем самым преодолевать депрессивную позицию. Если он не справляется со множеством тяжелых ситуаций тревоги, то «может иметь место сильная регрессия от депрессивной к параноидно-шизоидной позиции», что может сказаться на последующем развитии ребенка.
В психоаналитической литературе депрессия соотносится с утратой человеком интереса к внешнему миру и усилением упреков по отношению к самому себе. Утрата интереса к внешнему миру сопровождается поглощенностью Я внутриличностными переживаниями и страданиями, связанными с понижением чувства собственного Я. Усиление упреков по отношению к самому себе находит отражение в самокритике, унижении перед другими людьми, ожидании отверженности, изгнания, наказания. В состоянии депрессии у человека наблюдается тенденция к болезненному самоуничижению, самокомпрометации и моральному осуждению самого себя.
При невротической депрессии амбивалентный конфликт между реальной реакцией на утрату объекта любви и регрессией к нарциссическому отождествлению принимает такую патологическую форму, при которой само страдание становится садомазохистским удовольствием, сопровождающимся опустошением Я до полного оскуднения. Как замечал З. Фрейд в работе «Скорбь и меланхолия» (1917), «на таких депрессиях при неврозе навязчивых состояний после смерти любимого человека мы видим, к чему приводит амбивалентный конфликт сам по себе, если при этом отсутствует регрессивное втягивание, убирание либидо».
Патологические проявления депрессии могут характеризоваться чередованием меланхолических и маниакальных фаз, развитием маниакально-депрессивного психоза, циклического помешательства и других аффективных расстройств.
Американский психоаналитик Р. Шпитц (1887–1974) ввел в психоаналитическую литературу представление об анаклитической депрессии, под которой понимается отсутствие в раннем детстве опоры на отношение привязанности ребенка к матери. Анаклитическая депрессия связана с отрывом ребенка от семьи при его помещении в ясли. По мнению Р. Шпитца, высказанному в статье «Анаклитическая депрессия» (1946), возникающая у младенца в период второго полугодия жизни данная депрессия является результатом нарушения развития, вызываемого разрывом связей с матерью и утратой интереса к общению с людьми.