– Эй! Кто ты? – смуглая фигура развернулась к Хильде. – Во имя Фреи!
Мужчина с обгоревшей головой, без запястий, лоскуты кожи слезали с его щек, подбородка, лба. Его губы были зашиты, а из глаз торчали две щепки. Он мычал – мычал страшно, мучительно. Хильда отступила, мужчина направлялся к ней, переваливаясь с одной ноги на другую. Она начала мотать головой в надежде увидеть хотя бы палку для обороны, но всё было покрыто мхом, даже камня не видать.
Она запнулась и рухнула на землю, поверх неё упало тело мужчины. Она завопила, забила кулаками по его спине, но тот её придавливал к земле и не давал встать. Боги, смрад от его кожи был похож на запах гниющей под солнцем туши тюленя. Хильда схватила его за красное, всё в парше горло и, подняв его голову, ударила прям в лицо. С лёгким выдохом ей удалось встать. Мужчина – или нечто виляло, молотило ногами по мху в потугах подняться, но без рук это было не так просто сделать. Как же пронзительно он мычал: страдания и боль, невообразимые живому. Хильда колебалась.
– Я избавлю тебя от страданий, – она подошла к его голове, подняла подошву над двумя щепками, что торчали из глаз смуглого нечто, и наступила на них. Мычания прекратились, как и движения. – Лучшее, что может дать человек страдающему в предсмертных муках, – это быструю смерть.
Хильда обошла жертвенный алтарь: на нём лежали руки того нечто ладонями вверх. На правой, на указательном пальце, Хильда заметила серебряное кольцо. До боли оно знакомо, где-то она его точно видела. Ладонь тёплая, пальцы синие – как такое возможно? Она сняла кольцо, окунула его в воду и, смыв кровь, увидела знакомые руны. Такое же кольцо даровал ей Один ещё в начале пути. Она не первая, кто попал сюда, и кто бы это ни был – судьба его печальна.
Горы, берег, фьорд – всё пропало. Она на одиноком острове, окруженная водной гладью, у которой не видно конца. Обескураженная Хильда села у жертвенника и посмотрела на гладкую морскую рябь. Скольких она ещё встретит на своем пути, кто пал в этом месте от суровых испытаний? Не нужно быть чересчур смышленым, чтобы понять: Один хочет достичь чего-то. Сердце её обуял страх смерти; ужас, который стоял впереди. Это кольцо – она должна сберечь его, чтобы вернуть Одину.
Положение не улучшалось, она всё так же была на острове, одна, окружена водой. Мох мягкий, на нём было удобно сидеть. Она облокотилась спиной на жертвенник и угрюмо воззрилась на труп.
– Ты же не собираешься сдаваться? – прозвучал над водой голос Скалли, словно он стоял прямо там, перед ней.
– Скалли! Ты тут! – от радости на её глазах сверкнули слёзы.
– Не сдавайся сейчас, – голос его снимал тяжёлое бремя с души Хильды. – Ты должна быть терпеливой.
– Но я не понимаю, что от меня хочет Один! Где я? – Хильда встала и прошлась по острову.
– Один провисел девять дней на древе Иггдрасиль. Девять дней он истекал кровью, девять дней без еды и воды, девять дней терпения.
– Терпение? – переспросила она. – Это моё испытание?
– Не думай о времени – его здесь нет. Жди, инстинкт сам тебе подскажет, когда открыть глаза.
– Скалли? – спросила Хильда. Ответа не последовало.
Грустная и всё ещё не понимающая, она вновь села на мягкий мох. Столь спокойная вода начала её бесить. Переведя взгляд на труп, она увидела, как тот медленно, еле заметно, но разлетается, как пепел. Вдох – и долгий выдох. Её усталые глаза сомкнулись.
Тяжесть времени ощутима, она постоянно и безрассудно торопит нас. Там, где оказалась Хильда, времени не было, лишь её человеческое понятие дня и ночи, смена зимы на весну и весны на лето. Когда она забыла про время, в голове освободилось место для иного, чего-то более важного.
Последняя кость трупа обратилась в прах, который взмыл в воздух и устремился к воде, – и глаза Хильды открылись. Небывалые чувства охватили её, от которых она начала смеяться, и в глазах её загорелся огонь самоуверенности. В сердце царил мир, а её нетерпеливость сменилась терпением и выдержкой.
За её спиной открылся портал – белый свет ослепил её. Задерживаться здесь больше смысла нет.
– Никакой воин не может считаться воином, если вместо терпения у него детское недержание.