Она закрыла глаза, с сердца упал камень, и внутри загорелось пламя с новой силой, новые надежды придали ей сил. Всё это время она не могла отпустить своей вины за смерть единственного, кого она любила, но теперь смогла. Человек легко привязывается, чувства захлёстывают, сердце бьётся в упоении, и горячая кровь бежит по венам. Жизнь обретает краски, ощущения от неё становятся слаще, но когда мы теряем кого-то нам столь близкого – наш рассудок разбивается на сотни тысяч осколков, раня нас самих и других. Хильда оставила многих с разбитыми сердцами, униженными, мёртвыми, лишь из-за того, что не смогла себя простить.
Когда она открыла глаза, драугов уже не было, а копьё, на котором сидела голова Скалли, было увешано цветами. Подул ветер, и пёстрые цветки закружились к небесам, их уносило так высоко, что Хильда больше не могла их видеть. Вниз по лесу текла стремительная река, а к берегу была прибита лодка. Известно ей, куда течёт река, поэтому она толкает лодку в поток и прыгает на неё. Есть время расслабиться, отпустить тяжёлые мысли и подготовить себя к следующему испытанию.
На острове её ожидал Один. Хильда сошла с лодки и посмотрела одноглазому богу в глаз, который излучал неизмеримую мудрость. Он указал ей на жертвенник, на котором стояла деревянная миска с густой кровью. Хугин, тёмный крупный ворон, сел на плечо Одина, закаркал, а Один шептал ему что-то в ответ.
– Смирение – это как мазь из трав для паршивой раны, – сказал Один.
– Под моим ударом погибло столько людей… – печально заговорила Хильда. – Я думала, что найду виновных и тогда заглушу свою собственную вину, но это же не так работает.
– Печаль творит страшное с людьми, – Один подошёл к миске и опустил два пальца в неё. Кровь капала вниз, создавая лёгкую рябь. Одно его движение – и на лбу Хильды вырисовалась руна.
– Но я знаю, что, освободив Скалли, я обрету истинный покой.
– Возможно, – бог висельников загадочно осклабился. – Твой путь не окончен, и ещё пять испытаний впереди. Любой бой – это проверка твоей мудрости и смекалки. Нет лучшего соратника, как мудрость. Человеку нужна мудрость, если он задумал путешествовать. Дома жизнь легка, но будет он посмешищем, сидя в кругу мудрых людей, если сказать ему будет нечего. Мудрец не хвастается своей мудростью – он её трепетно охраняет. Он молчалив, когда заходит в дом незнакомца. Мудрец редко лезет на рожон, ведь нет вернее компаньона, чем хороший увесистый мешочек мудрости.
Хильда встряхнула плечами, хрустнула костяшками пальцев и направилась к порталу. Из него дуло холодом, опасностью. Хильда вошла. Портал захлопнулся. К Всеотцу на плечо сел Мунин и, пощёлкав клювом, взмыл к серому небосводу.
Снежная буря застала воительницу врасплох, ноги увязли в снегу. Пальцы быстро перестали шевелиться, и губы покрылись инеем. Она обняла себя и, с трудом перебирая ногами, направилась вперед. Пройдя достаточно, чтобы окоченеть насмерть, она заметила вдали соломенные крыши. Из последних сил Хильде удалось дойти до деревни, которая выглядела опустелой, практически заброшенной. От дома к дому она ходила и стучала в двери в надежде, что кто-то откроет. Холод сковывал её тело, и она упала ничком в снег. Но это не мог быть её конец. Некто достаточно крепкий схватил её за плечи и вскинул на себя.
Тепло обволакивало её тело, и каждый палец на руке и ноге, каждый сантиметр кожи начинал гореть.
Перед ней стояла семья из мужа и жены, трех детей и ещё одного мужчины, который презрительно посматривал на неё. Дети любопытно глядели на Хильду, как на диковинного зверька. Она скромно улыбнулась и, восстановив дыхание, сказала:
– Спасибо вам! – по щекам Хильды разлился румянец.
– Как ты очутилась на таком морозе снаружи? – спросил муж. Руки его были заскорузлые, борода выглядела неопрятной, туника на нем была потёрта, а сапоги уже разваливались.
– Я… – Хильда задумалась. – Я сама не знаю. Не хочу доставлять вам неудобств. Уйду, как только буря утихнет.
– Не утихнет она, – с раздражением фыркнул мужчина за столом. Хильда смолчала.
– Мой брат прав, – вздохнула жена. У неё был волевой подбородок, крупная челюсть и рабочие руки. Семья крестьян. – Меня зовут Крака, а это мой муж Тюффир. Брата моего зовут…
Но тот грубо перебил:
– Не сообщай ей моего имени. Кто её знает, что за человек она и кто она вообще такая.
– Мы помогаем людям в бурю, – серьёзно сказал Тюффир. – Она наш гость, и запасов у нас хватит.
– Ни в коем случае, – возразила Хильда. – Мне правда не хочется вас обременять.