– Руны коварны, – прозвучал голос Одина, но поблизости его не было. – Без знаний они смертельно опасны, если ты их собираешься заговорить. Помимо письменности они способны на невиданное. Стены Асгарда защищены рунами, которые даже самый искусный маг Ётунов не обойдёт.
– Как мне получить знание? Они со мной стольким поделились, но мало я поняла, – сказала Хильда и подбоченилась.
– Руны можно изучать на своей шкуре… – Хильда слышала, как он затаил дыхание, и она ощущала его ухмылку на лице. – Или принести жертву им.
– Хватит ходить вокруг да около, Отец павших! Какую жертву?
– Они сами тебе покажут, – вполголоса ответил Один.
Хильда посмотрела на шрамы на своих руках, но руны не горели. Она устала от загадок, поисков, и может она бы уже сдалась, если бы не тянущаяся за ней вереница точек невозврата. Скалли уже совсем рядом, она чувствует это. Ей остаётся довериться своему инстинкту и идти, пока не появится знамя.
Стоявшая темнота не походила на ночь: она была необычайно неживой, неподвластной глазу, холодной и жуткой. С поляны Хильде удалось выйти в пролесок и идти между чёрных деревьев, будто кто-то окунул их в чан с краской и небрежно расставил. С просёлка Хильда вышла в полноценный лес и продолжила брести – пейзаж менялся. Синие огоньки, как светлячки, хаотично планировали от дерева к дереву. Хильда следила за ними и уловила траекторию, по которой они двигались. Два огонька вырисовывали руну Райдо, а другие три руну Тюр. Она была на верном пути.
Девочка, совсем одна в этом лесу. Хильда перепугалась, прищурила глаза, пытаясь разглядеть лицо во тьме. Светлые волосы девочки выделялись и блестели как золото. Хильда осторожно подалась вперёд – девочка отшагнула.
– Что ты делаешь здесь? – спросила Хильда. – Как тебя зовут?
Девочка мотнула головой и рванула вглубь леса – Хильда за ней. В голове Хильды скакала мысль: это часть испытания или малютка действительно потерялась?
Погоня была долгой, Хильда еле дышала, а девочке хоть бы хны. Они остановились. Шустрая девочка бодро смотрела на взрослую версию самой себя. Хильда поняла это во время погони, когда ей удалось схватить малютку за рукав, и лишь на мгновение она увидела знакомые черты лица, знакомые зелёные глаза. Девочка насупилась и топнула ногой:
– Зачем тебе это? Мы могли бы быть кем угодно, но ты предпочла жизнь воительницы!
– У меня не было выбора, – переводя дыхание, отвечала Хильда. – Ты права: у нас были все возможности стать кем-то лучше, но толку? Я достигла славы, всего самого наивысшего!
– Ценой тысячи жизней! – буркнула девочка. Её глаза сверкали как два зелёных драгоценных камня.
Хильда подошла ближе к ней и крепко обняла. На руке засверкали руны цветом огня, переливаясь от жёлтого к синему.
– Мне жаль, что всё вышло именно так, – девочка обняла Хильду.
– Ты меня забудешь, как и их? – из тени позади маленькой Хильды вышли её родные, включая Хьялмара.
– Мне бы так не хотелось…
– Ради Скалли? – казалось, понимающе спросила девочка, но в голосе её звучала мольба.
– Ради Скалли, – Хильда сжала губы, и глаза её намокли.
– Неужели один человек стоит воспоминаний о пятерых?
– Когда я была маленькой, мир казался простым: есть плохое, есть хорошее, нет ничего между. За плохие деяния тебя наказывают, а за хорошие хвалят. Мир полон красок, есть всё, о чём только можно мечтать. Но потом мир рушится.
– Он разрушился и для тебя? – спросила девочка.
– Со смертью матери я не могла смотреть на счастливых людей. Хьялмар пытался меня успокоить, заставить смеяться, но я была погружена в обиду, что мать оставила нас так рано. Не было её вины, и любила я её очень сильно, из-за этого во мне просыпалась обида. Лишь обретя Скалли, я смогла вновь улыбаться и смотреть на мир иначе.
– В Хельхейме только воспоминания о нём будут с тобой, – заявила девочка.
– Он стал для меня всем – моим солнцем, моей луной; моим дыханием и моим сердцебиением.
Хильда встала на колени и с невыносимой грустью посмотрела на саму себя, на свою мать, Хьялмара, отца и старого друга. Она будет скучать по ним, если когда-либо ещё вспомнит о них. Руны ясно давали знать, какую жертву они хотят. Это жестоко, но и плата честная за их могущество. Ей лишь оставалось сказать одно:
– Я жертвую свои воспоминания о себе самой и близких мне людях.
Было невыносимо наблюдать за тем, как тени матери, отца, брата и друга рассыпаются в прах и взмывают вверх. Навсегда забытые, всякое воспоминание о них пропало, словно их никогда и не существовало. Будто в сердце кто-то вложил кусок льда, такой холодный, жгучий. Пальцы крепко вцепились в колени. Маленькая Хильда смотрела на себя взрослую и озорными детскими глазами улыбалась – Хильда улыбалась в ответ и не сдерживала слезы. Сначала девочка превратилась в тень, а затем растворилась в воздухе, оставив за собой легкий, беззаботный детский смех.