– И ты думаешь, я испугаюсь никчёмной человеческой женщины? – Модгуд фыркнула.
– Тебе стоит бояться меня, – Хильда достала топор и с размаха ударила её по щеке, так что топор застрял всем лезвием. Модгуд заохала. – Ты откроешь врата для меня.
– Если я это сделаю, то сама Хель убьёт меня – с чего мне страшиться смерти от тебя?
– Потому что я буду убивать тебя медленно, пока ты не начнёшь молить о пощаде.
Модгуд громко засмеялась и, несмотря на топор в её щеке, схватила Хильду одной рукой, как куклу, метнула в сторону. Топор свисал с её щеки, она потянула его, но от боли скривила лицо и оставила эту затею. Хильда поднялась, меч всё ещё был в её руке, и она готова была дать бой великанше.
От ударов Модгуд сотрясалась земля, и камни рассыпались в пыль. Пока у неё дубина в руке – она опасный противник. Хильда контролировала свою ярость, баланс между спокойствием и неистовой яростью. Нужно поймать момент. Модгуд не давала Хильде подойти близко. Шаг влево, шаг вправо, перекат. У великанши заканчивались силы, и удары её стали становились всё слабее и длиннее – это была идеальная возможность. Хильда ждала удара, дубина стукнула по земле, меч свистнул, и рука Модгуд осталась держать дубину, которая грохнулась на землю, как срубленный ствол дерева. Великанша упала на колено и оставшейся рукой держалась за кровоточащее отсечение. Кровь брызгала Хильде на лицо, суровый оскал – и меч вновь у глотки Модгуд.
– Ты откроешь мне врата! – Хильда надавила мечом – и кровь побежала по шее великанши вниз к груди.
Первая победа. Модгуд встала, одной рукой подняла ключ и провернула его три раза. Врата щёлкнули, пыль посыпалась из щелей – давно никто не открывал их. Змеи на самом верху извергли протяжное шипение, и по их чешуе побежала коричневая вода – яды реки Слит.
Пустой коридор открылся взору. Хильда метнула взгляд вперёд, потом на Модгуд, которая страдальчески пялилась на свою потерянную руку.
– Где пёс Гармар? – спросила воительница.
– В тени, куда не падает свет, – ответила великанша.
Хильда хотела убрать меч в ножны, но её рука так и тянулась завершить начатое – убить Модгуд. Великанша не успела даже понять, что происходит, как её сердце перестало биться и холодное тело полетело вниз, в реку Гьёль. Воительница смотрела вслед уплывающему телу и знала, что она будет убивать всех, пока не убедится, что Скалли в Вальгалле.
Тьма всегда преследует Хильду – и сейчас она обрела новый лик – Гармар. С момента, как она вошла, голодные глаза пса смотрели на неё из тени, куда не падает лунный свет – единственный, который пробивается сюда. Хильда шага – и рычание за ней. Когда она останавливалась, рычание перерастало в грозное гавканье. Сколько бы она ни вглядывалась, но пса разглядеть было невозможно – он и был тень.
Голоса умерших хором стонут откуда-то из глубин мрачных коридоров, куда никогда не падает свет. Они заточены в стенах этой крепости, дома Хель, правительницы мира павших.
Такого быть не может: свет обрывается – и коридор дальше полностью погружён во тьму. Путь отрезан и назад, всякий свет пропал, и рычание Гармара исходит из каждого угла, отражаясь эхом от тяжёлой тьмы. Хильда посмотрела себе под ноги и заметила, что стоит в луже, в которой отражаются мертвецы. Она оторопела, посмотрела вокруг – никого не было. Но в воде чётко виднелись лица, хоть и мрачные, но человеческие.
– Ты их видишь? – лицо Скалли появилось на поверхности воды.
– Как мне быть? – Хильда чувствовала себя загнанным в тупик животным. – Пёс Гармар таится во тьме.
– Беги вперёд, – ответил Скалли. – Залы Хель впереди. Не оглядывайся, не открывай глаз – просто беги.
Лица растворились. Рычание донеслось за спиной Хильды. «Беги и не оглядывайся, не открывай глаз», – так сказал Скалли. Она закрывает глаза, набирается духа и бежит в самую тьму.
Когти пса скребут по полу, Хильда слышит, как он близко, и на своей спине чувствует смрад дыхания Гармара. Её сердце колотится как бешеное, глаза так и желают открыться, но она силой держит их. Когда же коридор закончится! Она больше не может держать их закрытыми, и это была ошибка. Когда она открыла глаза, всю её охватил страх, тело словно заморозилось. Никакого пса рядом не было, но она отчётливо чувствовала его в своём сердце – его лай, его рёв, его рычание.
Ужасные сцены из её жизни замелькали перед глазами. Подобно искрам, которые вылетают из костра – они быстро исчезают и на смену приходят другие. Крики тысяч людей заполнили её уши, в глазах являлись окровавленные, мёртвые, изуродованные, страдающие лица. Сердце было готово остановиться в любой момент.