Я выбрала торе Уорша, я родила дочь и сына, я стала самой блистательной, самой уважаемой, самой благопристойной леди. Я выбросила почти все, что связывало меня с прежней мной. Я поставила для себя самые строгие рамки и правила поведения, чтобы их соблюдение помогло мне поверить, что я поступила так, как должна была поступить. Но самое прекрасное, что было со мной, осталось там, в полумраке библиотеки моего дома.
" Я тебя люблю. Я тебя не забуду. Не потеряй свои крылья. Когда твоя жизнь войдет в последнюю четверть, я приду за тобой", - процитировала леди Уорш. - И самое глупое, что я жду. Я никому не говорила, никому не открывала сердце и ни к кому не была по-настоящему нежна, потому что все осталось там. У куколки с неподрезанными крыльями, убежавшей из библиотеки.
Тара протянула руку и погладила расстроенную Сиару по голове.
- Я ошиблась, поверила в то, что скажут другие, а не в то, что говорило мне сердце. Я струсила и испугалась, потому, что всегда проще жить так, как одобряет мир, в котором ты просыпаешься и засыпаешь. Я не хочу, чтобы ты ошиблась так же, решив бросить вызов миру вокруг. Не торопись. Не хватайся за первую же возможность сказать "нет".
Сиара, не выдержав, заплакала.
- А что стало с Оторе? Я не слышала о таком роде в наших краях, - сквозь слезы спросила она.
Леди Уорш протянула племяннице носовой платок.
- Он женился и уехал спустя год, поправлять дела рода. И ему удалось это блестяще. Его знания земледелия помогли вернуть плодородность родовым землям в Зеленом Краю, а затем, как Оторе и мечтал, он занялся орхидеями. Ты видела их. Правящий двор заказывает цветы у лучшего из лучших и уважаемого из уважаемых.
Сиара промокнула глаза платком и деликатно высморкалась.
- Значит, ты ошиблась, - сказала она просто. И в этой простоте были все тридцать три замужних года леди Уорш.
- Да, - ответила Тара.
- Но твоя последняя четверть только началась, у тебя теперь нет обязательств перед обществом, ты вольна быть той, кем хочешь быть, - Сиара протянула руку к крыльям Тары. - Это правда? Ты действительно отказалась подрезать их?
Леди Уорш помедлила, а затем встала и распустила стыдливый узел ткани на крыльях. Шелк скользнул на пол, и великолепные радужные крылья расправились за спиной женщины.
Приглушенно-синий свет проходил сквозь прозрачные прожилки , заставляя крылья мерцать.
- Они прекрасны, - выдохнула юная куколка. Тара взмахнула крыльями.
- Я отравилась, - сказала она и в ее голосе проскользнула нотка гордости.- Я спрятала ягоды под матрасом и ела их весь тот месяц, пока можно было подрезать крылья. Конечно, измучалась до полусмерти, да и родные перепугались, но ведь в болезнь нельзя трогать крылья.
Мне казалось, что если я дам подрезать крылья, то все, что я пережила рядом с Оторе, все, что он разбудил во мне, окажется преданным.
Но я ни разу не пробовала летать.
Леди Уорш подошла к дверям террасы и раздвинула занавеси. Снаружи совсем стемнело, и тонкий серп луны висел прямо между двумя апельсиновыми деревьями, как растянутый между ветвями гамак.
- Уже поздно, дорогая, - мягко обратилась Тара к племяннице. - Я не думаю, что ты сможешь уснуть сейчас, но я хотела бы отдохнуть. Я надеюсь, что моя история останется между нами.
- Конечно тетя! - в порыве нежности Сиара подошла и обняла леди Уорш. Та поцеловала племянницу в пахнущую шиповником макушку.
- Я уверена, что твоих сил и смелости хватит, чтобы выбрать свою дорогу. И я помогу тебе, чем смогу. Но я не хочу, что бы ты ошиблась просто потому, что сейчас это видится тебе единственным шансом.
Юная куколка кивнула. Печаль на ее лице сменилась восторженной задумчивостью, и Тара грустно подумала, что упустила много, очень много времени, не давая себе сблизиться с собственными близкими. Оказалось, что один искренний разговор смыл больше, чем много пролитых за закрытыми дверьми тихих слез.
Когда за племянницей закрылась дверь, Тара шагнула на террасу и встала, расправив крылья. Ветер приятно холодил их, обдувал лицо и тело и леди Уорш на миг показалось, будто бы ей снова семнадцать лет.
Вокруг снова сходили с ума от тепла розы, и от их запаха снова кружилась голова, и ее крылья касались чужих крыльев, заставляя подрагивать кончики пальцев от предвкушения чего-то неназываемого и смутного.
Того, что так никогда и не свершилось.
- Ты хоть раз обо мне вспомнил? - безнадежно спросила Тара Уорш в равнодушную пустую темноту.
- Я не забывал ни на день, - отозвалась неожиданно темнота, и Тара Уорш вцепилась руками в перила террасы, чтобы не упасть на вмиг ослабевших ногах.